Мик Джаггер - Филип Норман Страница 51

В целом альбом получился какой-то вторичный и тусклый, но затем Эндрю Олдэм придумал, как его слегка подстегнуть. Его любимой книгой был «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса, картина Великобритании в ближайшем будущем (как выяснится впоследствии, устрашающе точная), где общество терроризируют банды мальчишек, учиняющих случайные и неспровоцированные акты насилия (во всех смыслах слова). Главный герой, он же повествователь Алекс, — вожак банды, которую он называет «фрэнды»; [134] банда отправляется на поиски приключений, ее ловит полиция, сажает за решетку и подвергает аверсивной терапии, которая пугает Алекса до усрачки. Роман впервые вышел в 1962 году и с каждым годом все отчетливее читался как притча о растущей мужской власти и высокомерии, хотя большинству беззаботных грубиянов Свингующего Лондона преследования и тюремные сроки до сих пор представлялись концептами из научной фантастики.

С точки зрения Олдэма, то была беспроигрышная аналогия: банда бешеных фрэндов — это «Стоунз», а его Трильби преображается в аморального, сексуально ненасытного (и весьма красноречивого) Алекса. На сумрачном конверте «The Rolling Stones No. 2» они замечательно походили на фрэндов, хотя Брайан со своим заостренным воротником смахивал на главаря больше, чем тянущий шею и задвинутый на зады Мик. На обороте конверта Олдэм стилизовал Алексов «надсадский» жаргон, пред британскими покупателями воспевая неразборчивую жестокость: «Лондонское лето на дворе все спят в этой дыре только шесть крутых гаев крадутся по улице. Вокруг валяются обрывки газет сплошная серость уходит в клозет хочет спрятать свою пошлую рожу а эти шестеро прокатились за море за что получили кучу мани и со славой отнюдь не в ссоре… Внутри у нас тут „Роллинг Стоунз“. Залезь в карман, выложи мани за эту пластинку с клевыми песнями и горстью прикольных слов. Если нет башлей, глянь, вон там слепец на углу, дай ему по башке и ограбь, гляди-ка — мани целый кошель. Врежешь ему сапогом — молодец, полезный прием. Еще один продан».

В гиперчувствительном XXI веке такое выступление мигом бы вызвало бурю в СМИ. Но в 1965-м индустрия обидчивости еще не встала на крыло. «Пластинка с клевыми песнями и горстью прикольных слов» безнаказанно продавалась целый месяц, и лишь затем прозвучал первый возмущенный голос — почтенной, но едва ли заметной Борнмутской ассоциации слепых. «Они [„Стоунз“] — это какой-то кошмар, — заявила представительница ассоциации миссис Гвен Мэттьюз. — Они же людям внушают всякие идеи. Я напишу в „Декку“, попрошу их поменять аннотацию». Тут наконец Флит-стрит открыла фонтан ханжеского пыла. Отступив если и не перед миссис Мэттьюз, то перед заголовками, «Декка» отозвала несколько тысяч экземпляров альбома и перевыпустила их, убрав с конверта оскорбительные строки. В палате лордов бывший министр-консерватор потребовал вменить генеральному прокурору расследование «судя по всему, осознанных призывов к преступлениям». Такой разнообразной рекламы не купить ни за какие деньги: вопреки своему названию, «The Rolling Stones No. 2» стал номером один в британских альбомных чартах и продержался в «Топ-20» двенадцать недель.

К отъезду из Австралии у них уже было четыре сингла в национальных чартах, в том числе довольно шаткая в исполнении Мика «Under the Boardwalk» The Drifters. На последние два концерта они приехали в Сингапур, где официальные лица встретили их совсем не так, как на предыдущем аванпосте империи: заместитель высокого комиссара пригласил музыкантов на обед и провел по своему саду. После аншлагов на стадионе «Бадминтон» местный промоутер закатил им вечеринку, а в качестве бонуса предложил на выбор двенадцать ослепительных проституток разнообразной этнической принадлежности — можно поразвлечься в соседних спальнях. Непривычные к платному сексу, хоть платили и не они, музыканты сначала от смущения застыли, но затем, как вспоминает Билл Уаймен, «Эндрю приступил, а за ним и мы с Миком…»

Гастроли завершались перед очередной записью на голливудской студии RCA с очередным одаренным звукорежиссером Дэйвом Хэссинджером; наконец пришли к логическому завершению многие ночи, что Мик и Кит ломали голову в своей лондонской квартире а-ля шале. Они вдвоем неплохо сочиняли песни для других исполнителей — первым делом на ум приходит «As Tears Go By» для Марианны Фейтфулл, — но сочинить хитовую композицию для собственной группы им почему-то не удавалось. Решение наконец пришло в форме госпела, первоначально выпущенного The Staple Singers под названием «This May Be the Last Time», а затем перепетого Джеймсом Брауном под названием «Maybe the Last Time». Несколькими простыми небрежными куплетами Мик превратил госпел в насмешливый стон разбитого сердца (рифмуя «mind» и «time», «please me» с «easy»), хотя оригинальный поп-вокал Staple по-прежнему звучал в издыхающем «May be the last time… Ah don’ kna-a-o-ow…». [135] Блестящей новой находкой стал качкий гитарный рифф Брайана Джонса, что угрожающим метрономом звучал не только во вступлении, но и в песне с начала до конца.

Сингл вышел 26 февраля 1965 года под названием «The Last Time» и стал третьим № 1 «Стоунз», а также первым их синглом, проникшим в американский «Топ-10» — на 9-е место. Автор у песни не значился — она считалась «народной», — и Джаггер с Ричардом заявили на нее права как на оригинальное сочинение. Оригинальна она не вполне, и однако, это первый узнаваемый трек «Роллинг Стоунз», построенный по принципу, который с небольшими и поспешно исправляемыми отклонениями определит их творчество на следующие полвека.

* * *

Условия обитания Мика в Лондоне снова изменились, однако ощутимо стабильнее не стали. В считаные недели поклонники вычислили, где прячутся Мик и Кит, и нормальная жизнь в хэмпстедской квартире стала решительно невозможна. Кроме того, отношения Кита с Линдой Кит впали в то же якобы постоянство, что роман Мика с Крисси Шримптон, и продолжать неряшливое студенческое сосуществование последних двух лет стало как-то не с руки. Так что написание (или переписывание) «The Last Time» в доме 10а по Холли-Хилл оказалось во многом пророческим.

Линда и Кит быстро отыскали квартиру поблизости, в Сент-Джонс-Вуде, но удовлетворить Мика оказалось нелегко. Одно время он занимал временное жилище Кита в лондонском «Хилтоне», затем въехал к своему другу Дэвиду Бейли, где любовался ослепительными моделями, что чередой проходили через фотостудию. Тут в Лайонеле Барте, создателе «Оливера!» и несостоявшемся авторе дебютной песни Марианны Фейтфулл, внезапно проснулся добрый самаритянин. Композицию Барта отвергли, предпочтя ей «As Tears Go By», но Барт зла не держал и, прослышав, что Мик временно бездомен, предложил приютить его в своей квартире на Брайанстон-Мьюз в Мэрилебоне. Презрев всякую видимость отдельного проживания, Крисси поселилась вместе с Миком.

В смысле спасительного побега от навязчивых поклонников это было отнюдь не идеальное решение: через пару домов жил Ринго Старр, и его жилище находилось под круглосуточной осадой, с какой Мик и Кит еще не сталкивались. Когда просочилась весть о том, что поблизости обретается Мик, к толпам битломанов на узкой улочке присоединились поклонники «Стоунз», и между двумя группировками нередко случались стычки. Вскоре после переезда Крисси выходила из дому — как обычно, на шаг позади своего господина и повелителя, — и на нее набросилась одна дозорная, караулившая Ринго. Крисси спас Мик — отодрал от нее нападавшую и отправил восвояси пинком под зад. «Я в теннисках вышел, так что ей не было больно, — сказал он потом. — Вообще-то, мне досталось больше, она мне синяков понаставила». В 1965 году этот эпизод заслужил лишь пару-тройку абзацев в газете; сегодня гигантские газетные шапки кричали бы об исках за нападение и о возмещении ущерба.