Иностранец на Мадейре - Андрей Остальский Страница 52

«Это, без преувеличения, настоящий земной рай, место, подобного которому больше нет нигде», – вторит мужу Татьяна.

Итак, подведем итог. Самое мое любимое кафе – «О Театру», но это все же и для меня вариант парадный. Повседневный – это «Оскар», о котором я уже столько писал в главе «Восемнадцать имен кофе». Но это кафе – практически продолжение нашего дома. Если мы хотим слегка себя побаловать, то отправляемся в одно из двух «Сезаму» (в Фуншале в принципе есть и третье, но нам до него было неудобно добираться). В центре есть одно такое кафе в переулке До Форну, оно чрезвычайно популярно среди местного среднего класса, иностранные туристы туда редко забредают, а зря! Там особенно хорош выбор вкусной выпечки. И тут как раз впору предупредить: тем, кто всерьез озабочен диетами и борьбой с лишним весом, туда лучше не заглядывать, но если вы хотите дать себе волю в отпуске, позволить себе сладкого, то, наоборот, очень советую нанести туда визит.

Два самых распространенных кондитерских изделия Мадейры называются Паштел-де-ната (Pastel de Nata) и Кейжада (Queijada). Первое – это такая небольшая «чашечка» из теста, наполненная яично-кремовой начинкой, нежной и в меру сладкой. Второе, «Кейжада благословенная» – это счастье и удача для тех, кто любит сладкие творожники, кому в советское время были милы ватрушки и так называемые венгерские булочки. Это то же самое, только в два раза лучше! В основе Кейжады важнейший португальский молочный продукт – requeijão, что-то среднее между нашим творогом и итальянской рикоттой.

Паштел-де-ната и Кейжаду вы найдете практически в каждом уважающем себя мадерьянском кафе. А вот в «Сезаму» гордятся большим и разнообразным выбором всякой другой выпечки. Например, маленькими и большими круглыми тарталетками из слоеного теста, наполненными разными видами потрясающего, как будто только что сваренного дома или на даче джема из вишни, ежевики, абрикосов и так далее.

Когда долго живешь на острове, у тебя обязательно появляются кафе, в которых к тебе относятся то ли как к випу, то ли как к другу. У нас, кроме «Оскара», есть еще одно «свое» заведение. Это «Padaria Ze»; оно расположено напротив – по диагонали – от замечательной церкви São Pedro. Там вполне уютно в помещении, но главное – небольшой, но очень милый дворик, в котором вдобавок есть банкомат. Удобно.

Еще два фуншальских кафе на проспекте Эстрада Монументал, безусловно, достойны упоминания, это «Lido Boutique» и «Petit Four». Вообще-то это не совсем справедливо, конечно… в городе и на острове столько отличных заведений, что все не перечислишь. Но есть еще одно, скромное (хоть и очень элегантное) и очень особенное кафе, которое никак нельзя забыть. Я о нем уже бегло упоминал, но теперь хочу поговорить поподробнее. Тем более что у меня там состоялась встреча с одним очень примечательным человеком.

Самый знаменитый сын Мадейры – это, понятное дело, Криштиану Рональду. Но местная знаменитость номер два, наверное, это все же Нини Андраде Сильва, признанная недавно одной из десяти самых выдающихся португальцев современности и завоевавшая всемирную известность как дизайнер интерьеров.

Когда мы встретились с ней впервые, моя жена прошептала: «Какое русское лицо!» Ну да, действительно, есть такой северорусский тип. Дивные золотые волосы, голубые глаза. «И даже нос у нее русский», – утверждает моя Света, хотя я ничего особенно русского в нем не увидел. И вообще, Нини могла бы быть и шведкой, и эстонкой, и немкой, но на кого она меньше всего похожа, так это на португалку. По крайней мере, в нашем обычном представлении о типичной внешности жителей этой страны. А она именно что чистокровная португалка; наверное, кельтские гены в ней взыграли, как, впрочем, бывает здесь довольно часто. Сама Нини сказала: «Меня часто принимают за русскую». Ей это кажется забавным, тем более что она, объездившая не то что полмира, а почти весь белый свет, как раз в России ни разу не бывала, что считает большим своим упущением и надеется его исправить в обозримом будущем. «Зато сейчас у меня крупный русский клиент, его зовут Михаил».

Мы с ней обедаем в знаменитом кафе «Атенау» («Athenau»), о котором я уже упоминал. Это совершенно особое заведение, и сейчас я собираюсь открыть своим читателям его тайну, о которой и не подозревают туристы, прочитавшие какие угодно другие путеводители по Мадейре и Португалии.

Тайна вот в чем. Еще в ХIХ веке здесь образовался закрытый частный клуб нарождающегося мадерьянского среднего класса и интеллигенции (более известен другой, Фуншальский клуб – Clube Funchaliense, – расположенный на улице Ферейруш). И в этом качестве «Ahtenau» играл важную роль в истории города и острова, здесь формировалось местное общественное мнение. Так вот. Клуба здесь давно нет, и на его месте под тем же названием существует это открытое для всех и каждого простенькое на первый взгляд кафе. Здесь хорошо, но без претензий, кормят, но этим на Мадейре никого не удивишь. Тайна в другом: каким-то мистическим образом негласный клуб мадерьянской интеллигенции продолжает здесь функционировать. Даже за время нашего делового и поневоле торопливого обеда с Нини мы повстречали здесь депутата Европарламента от Мадейры, крупного историка, предпринимателя – владельца магазина, издателя главного культурного журнала, одного из главных мадерьянских поэтов, дочь знаменитого португальского писателя и бог знает кого еще, – Нини не со всеми смогла меня познакомить. Зато ее знали здесь, кажется, все – от официанток и поваров до посетителей, которые один за другим подходили к Нини целоваться.

Я, как всегда, с удовольствием поедал очередное филе Эшпады с в меру пикантным рисом, окрашенным благодаря ароматным травам в оранжевый цвет, и наблюдал за тем, насколько узок круг островной элиты.

Нини пришла на обед в своей фирменной майке с надписью: «Garouta do Calhau» – «Девочка камней». Так называется созданный ею благотворительный фонд. Причем пятая буква в слове Garouta – «u» – перечеркнута жирным красным крестом. Так, объясняет мне Нини, во времена ее детства учителя исправляли ошибки. Дети из бедных, не очень грамотных семей частенько делали грубую ошибку: вставляли в слово «гарута», «девочка», лишнюю букву. Девчонки, бегавшие босиком по камешкам на морском берегу и танцевавшие на гальке для иностранцев в надежде, что за это им хоть что-то перепадет и им не придется ложиться спать голодными. Поэтому таких девочек без будущего и прозвали девочками камней.

Нини гордится, что она изменила смысл этой идиомы в португальском языке. Раньше прозвание это имело явно пренебрежительный, презрительный характер. Теперь же в нем звучит человеческое сочувствие. Вот чего добился ее благотворительный фонд, помимо того, что ему удалось практически помочь множеству таких, казалось бы, обреченных на прозябание детей получить образование и перспективу в жизни.

«Но что за имя – Нини? – спрашиваю я. – Вроде бы его в Португалии не существует».

«Меня официально, юридически зовут Изабель, но об этом мало кто знает, – говорит она. – В детстве я почему-то отказывалась на это свое имя откликаться. „Изабель!“ – звали родители, а я отвечала: „Ни-ни!“ Упрямая будет девушка, решили родители, всегда будет добиваться своего. И сдались, согласились звать меня Нини. Но вообще мне кажется, что я родилась дизайнером. Как-то это стало само собой очевидно».