Герои Смуты - Вячеслав Козляков Страница 52

К сожалению, этими сведениями исчерпывается то немногое, что мы знаем о прямых предках князя Дмитрия Михайловича Пожарского по мужской линии. Пока был жив дед, князь Федор Иванович Пожарский, дела семьи должны были держаться на нем, так как его сыну князю Михаилу Федоровичу не удалось получить сколько-нибудь заметного чина в службе и войти во двор царя Федора Ивановича.

Первым ребенком в семье княжны Евфросиньи Федоровны и князя Михаила Федоровича Пожарского была дочь Дарья, родившаяся в самом начале 1570-х годов. Несколько лет спустя появился на свет старший сын Дмитрий, которому и суждено было на века прославить свой род. Считается, что он родился 1 ноября 1578 года. Однако точный день, месяц и год его рождения вычисляются лишь по косвенным признакам, а значит, существует вероятность ошибки.

Долгое время было непонятно, почему князя Дмитрия Михайловича Пожарского поминали 1 ноября: по святцам на этот день приходится память Космы и Дамиана Асийских, бессребреников и чудотворцев. Логично было бы связать его день ангела с памятью Дмитрия Солунского (26 октября) или других соименных святых. Не понимая причин «переноса» даты поминания князя Дмитрия, исследователи решили, что он принял схиму с именем Козьма. Историк Михаил Петрович Погодин в исследовании о месте погребения князя Дмитрия Михайловича Пожарского, опубликованном Академией наук в 1852 году, так прокомментировал запись в Синодике Золотниковской пустыни, где рядом с именем Козьма была сделана помета «рекомаго Димитрий Михайлович»: «Из этих слов не следует ли заключить, что князь Дмитрий принял пред смертию монашество и имя любезного для него в жизни человека, товарища и сотрудника в деле избавления Москвы от поляков, Козьмы Минина. Это прибавило бы трогательную, примечательную черту к его биографии». Так, благодаря авторитету историка, родилась красивая легенда о почитании общей памяти князя Дмитрия Пожарского и его соратника по земскому движению Кузьмы Минина. Но справедливости ради надо сказать, что Погодин обратил внимание и на записи в другом синодике — Спасоевфимиева монастыря, которые не давали оснований для таких предположений. Историк почти подошел к разгадке, сравнивая два источника: «Но странно, что в синодике Спасоевфимьевского монастыря нет о том ни малейшего указания, а там упоминается много князей-иноков: чем бы объяснить такой пропуск? Впрочем, и в этом Золотниковском синодике не сказано ничего об иночестве: что же значит это соединение имен Козьмы и Дмитрия? Или у него было два имени?» [327]

Между тем никаких доказательств принятия князем Дмитрием Пожарским схимы нет. Помимо прочего, имя схимника, как правило, начиналось на ту же букву, что и крестильное имя. Первым о возможности существования двойного имени у князя Дмитрия Пожарского заговорил известный генеалог Николай Петрович Лихачев. Он обратил внимание на запись в кормовых книгах Спасо-Ярославского монастыря с упоминанием корма «по болярине по князе Козме Михайловиче Пожарском», причем без какого-либо упоминания имени Дмитрий [328]. Окончательно всё объяснилось после находки в 1999 году духовной князя Дмитрия Михайловича, в которой он сам назвал себя крестильным именем Козьма: «Се яз, раб Божий многогрешный боярин князь Козьма, прозвище князь Дмитрей Михайлович Пожарской…» [329]

В семье князя Михаила Федоровича и княгини Евфросиньи Федоровны (она, кстати, тоже упоминается в документах не с крестильным, а с мирским именем — Мария) родились еще двое сыновей — Юрий и Василий; последний был младше Дмитрия на семь лет. Но оба брата, вероятно, не дожили до совершеннолетия. О них остались упоминания в родословных книгах, а кроме того, в 1611 году князь Дмитрий Михайлович дал вклад по своем брате, иноке Вассиане [330]. В начале 1586 года князь Михаил Федорович получил ввозную грамоту на поместье в Серпейском уезде (в дополнение к другим своим землям) [331]. Однако отец князя Дмитрия Михайловича Пожарского вскоре умер, будучи еще совсем не старым человеком. Судя по записи на надгробии, найденном в конце 1980-х годов при реставрационных работах в Суздальском Спасоевфимиевом монастыре, произошло это 23 августа 1587 года [332]. Юный князь Дмитрий Пожарский всего через несколько дней после смерти отца исполнил его волю и передал часть вотчины деревни Три Дворища в Стародубском уезде в тот же Спасоевфимиев монастырь. Он выступил послухом (свидетелем) и собственноручно подтвердил сделанный вклад из отцовских земель в «7095 году». С 1 сентября начинался уже новый, 7096 год; следовательно, вдова княгиня Мария приехала на погребение мужа вместе с сыном князем Дмитрием, зная о выраженной ранее воле мужа, распорядившегося поминальным вкладом в Спасоевфимиев монастырь.

Дмитрий расписался сначала на «данной» грамоте. Его автограф отразил еще ученические ошибки и нетвердое знание правильного написания ряда слов: «Яз, князь Дмитреи Пожарской, вотчинную свою деревну Три двориша по приказу отца своево князь Михала Федоровича Пожарскова в Суздоль в Спаскои Еуфимев монастир дал и потписал своею рукою» [333]. А затем князь-ребенок оставил помету еще и на прежней купчей своего отца на вотчинную деревню Три Дворища, приобретенную у его родственника князя Петра Тимофеевича Пожарского в 1571/72 году. Понятно, что за спиной Дмитрия в тот момент, когда он писал свое распоряжение, стояла мать, и происходило это в печальный момент прощания с отцом. Княгиня должна была объяснить сыну значение передачи вотчины в Спасоевфимиев монастырь, ибо за этот вклад монахи обязались вечно поминать его отца.

Первое самостоятельное появление юного князя Дмитрия Михайловича в мире взрослых дел и решений заслуживает того, чтобы процитировать всё, что он написал от себя на купчей грамоте: «Лета 7095-го сю купчюю яз, князь Дмитрей Михайлович Пожарской, по приказу отца своего князь Михаила Федоровича Пожарскова дал в Спаскои Еуфимиев монастырь по своих родителех в наследие вечных благ при архимандрите Левкии з братьею, или хто по нем иный архимандриты и братья в том монастыре будут, в Стародубе Ряполовском вотчину свою деревню Три Дворища. И им по сей нашей данной крепости тою вотчиною деревнею владети, дондеже святая обитель стоит. И данную есми особную на тое свою вотчинную деревню дал за своею за рукою. А подписал сю старую крепость своею рукою яз, князь Дмитрей Михайлович Пожарской» [334]. В государстве, где не каждый боярин был грамотен, полноправное участие девятилетнего князя в выдаче данной, удостоверявшей права Спасоевфимиева монастыря на полученную вотчину князя Михаила Федоровича Пожарского, весьма показательно.