Распутин. Воспоминания дочери - Матрена Распутина Страница 52

Вот история, рассказанная мне как-то отцом.

Как-то голодному волку попался на глаза одиноко бредущий человек. Он представлялся легкой добычей. Волк начал подкрадываться к человеку сзади, надеясь сбить с ног внезапным прыжком. Но как раз в тот момент, когда волк готовился к прыжку, человек заметил тень зверя. Человек испугался. Но он знал, что если попытается бежать, волк тотчас же догонит его. Единственная надежда на спасение — перехитрить волка.

Человек резко со страшным криком обернулся к волку, как будто собираясь наброситься на него. Волк взвизгнул, поджал хвост и бросился бежать.

Возможно, отец вспомнил тогда историю о волке и человеке.

Примирение

Как бы там ни было, отец тут же собрался и отправился в Царское Село.

Царь сразу же принял его.

Как только двери за спиной отца закрылись, он положил пакет с фотографиями на стол Николаю и рассказал, что произошло в доме у Лизы.

Царь бегло взглянул на первую фотографию, дальше — не стал, и бросил пакет в ящик стола.

Николай все понял и одобрил приход отца.

В знак того, что не сердится, царь сообщил отцу, что дарит его паломничеством в Святую Землю.

Я изо всех сил просилась поехать вместе с отцом. И даже обиделась на отца за то, что он наотрез отказался брать меня с собой. Потом я поняла — для него было очень важно отправиться в Святую Землю не в семейную поездку, а именно в паломничество.

Итак, отца ждала Святая Земля, а меня — Покровское.

Я не смогу описать паломничество лучше, чем это сделал отец в «Мыслях и размышлениях». Среди бумаг, разными путями попадавших ко мне уже после отъезда из России, есть и маленькая книжица — записки отца, изданные в Петрограде в 15-м году. К сожалению, они появились во время войны, когда интересы всех отстояли далеко от того, о чем писал отец. Но все же его слова доходили до тех, кто в них нуждался. Отдельно я скажу об этом.

Ультиматум Коковцова — Снова в деревне — Искра Божья и никакой мистики — Религиозность без ханжества — Ясновидение — «Бог увидел твои слезы» — Возвращение в столицу

Ультиматум Коковцова

Отца не было в Петербурге довольно долго. Когда он вернулся, его приняли во дворце с радостью.

Однако тогдашний премьер-министр Коковцов видел в отце угрозу своей карьере. Почему, я понять не могла и не могу до сих пор. Анна Александровна говорила, что Коковцов завидовал «власти над троном», приписываемой отцу.

Через верных людей, отцу стало известно, что в его отсутствие Коковцов развернулся вовсю. Премьер-министр и правда был опасным противником — он был советником номер один при царе, и его высоко ценили.

Коковцов повел себя умнее других. Открыто он не выступал против отца, не нашептывал царю гнусности. Премьер плел тонкую интригу.

Для начала он предложил отцу чуть ли не миллион рублей. Отец рассмеялся Коковцову в лицо. Это привело в ярость обычно непроницаемого премьер-министра.

Это было объявлением войны со стороны Коковцова.

Отец прекрасно осознавал это и, чтобы не ставить под удар Николая и его семью (так как от недоброжелателей можно было ждать чего угодно), уехал из Петербурга.

Отцу не было известно о том, что за день до его отъезда Коковцов напросился на аудиенцию к царю и предъявил ультиматум: если Распутин останется в Петербурге, кабинет министров уйдет в отставку. Так что уехав, отец избавил Николая от необходимости вступать в постыдный для самодержца торг.

Перед отъездом императрица попросила отца придти, чтобы благословить ее и детей. Тогда же она сказала, что надеется на скорое возвращение отца.

Снова в деревне

Отец приехал в Покровское глубокой осенью. Он был встречен с восторгом. Даже у мамы, слабой от болезни, порозовели щеки. Все старались сделать пребывание отца дома как можно более приятным.

Минутами мне казалось, что не только я, но и отец никогда не бывали в Петербурге. Так быстро все это отошло в прошлое.

Первые дни лицо отца выглядело озабоченным, но потом он справился с настроением и стал таким, каким бывал всегда в Покровском — отцом семейства и хозяином.

С месяц я не спрашивала у него, вернемся ли мы в Петербург. Боялась, что он ответит мне: «Никогда». Потом все-таки спросила. Он ответил: «В свое время. В свое время. Об этом знает Бог».

В Петербурге отца осыпали подарками — деньгами, драгоценностями и другими ценными вещами. Из них он оставлял средства, необходимые на жизнь себе и домашним, на содержание квартиры на Гороховой. Остальное отсылал домой и передавал общине. На присланные им деньги, среди прочего, отремонтировали церковь, подновили утварь и т. п. Все, что касалось устройства церкви, равно и другого в деревне, отец делал от чистого сердца, не рассчитывая на благодарность. Я не знаю, как отразили соглядатаи в «Журнале наблюдений» пребывание отца в Покровском. Предполагаю, что там нашла место далеко не вся правда. Хорошее, как правило, туда старались не заносить, о чем говорили люди сведущие. Хорошего же было очень много. И если есть еще те, кто жил тогда в деревне, они могут подтвердить. Отца принимали за благодетеля, искали у него защиты. Я уже говорила о том, что в Покровском полицейские не смогли найти агентов из местных крестьян.

Но был в Покровском человек, готовый, без всякого сомнения, представить для «Журнала наблюдений» нужные сведения. Это Петр, местный священник, давний враг отца. Что бы отец ни делал, Петр продолжал относиться к нему враждебно. Казалось, что священник обезумел от зависти. По какому бы случаю ни произносил Петр проповедь, он с проклятиями поминал в ней отца.

Но, признаться, это мало задевало отца. Его мысли были заняты совсем другим.

Искра Божья и никакой мистики

Для меня так вполне и не стало понятным, из чего же состояло учение отца. Он, конечно, пытался объяснить мне. Но тогда я была слишком глупа, чтобы вместить. И потом, я как все дети, пребывала в счастливой уверенности, что отец будет рядом всегда.

Я скорее чувствую, чем знаю, чему учил отец, несмотря на то, что остались кое-какие записки его учениц. Одни из них для меня недоступны. Другие я читала, но ничего вразумительного не нашла. Причина заключается, по моему мнению, в следующем. Те, кто приходил к отцу за указанием, как жить, вполне не были все-таки готовы к восприятию его слов и наставлений. Поэтому-то, перемалывая в себе все услышанное от него, они оставались в большой степени прежними, только думая, что меняются под воздействием наставлений отца. По этой же причине многие из них быстро отказались от отца, гораздо раньше третьих петухов. Я не виню их за это. Несчастные поплатились. Они перемалывали его слова, а надо было бы перемолить. То есть понять духом, а не сердцем или разумом.