Альфред Хичкок - Питер Акройд Страница 53

С актерским составом трудностей не возникло: все хотели работать с Хичкоком. Но ни Кэри Гранта, ни Грейс Келли он звать не собирался. «Эван, – сказал режиссер Хантеру в самом начале, – в этой картине не будет звезд. Звезда – это я, звезды – это птицы… и вы тоже звезда». Последняя фраза, без сомнения, предназначалась для того, чтобы не обидеть писателя. Место действия перенесли с побережья Корнуолла в рассказе Дюморье на побережье Северной Калифорнии. Климат здесь напоминал английский, а это Хичкок хотел сохранить. Вокруг только низина и небо, огромное небо, которое станет авансценой для агрессивных птиц. «Я выбрал залив Бодега, – сказал Хичкок, – потому что мне требовалась изолированная группа людей, которые жили в четко очерченном сообществе». Действительно, в заливе Бодега имелся маленький поселок, но воображение Хичкока перенесло его в другое место. Внешность жителей должна была соответствовать реальности, поэтому их сфотографировали для костюмеров, но в результате рабочие построили новый поселок с пирсом, который выглядел лучше любой «натуры». Центральный район тоже был по большей части сконструирован.

Далее последовали обычные совещания и читка сценария. Необычным было лишь то, что на них всегда приглашали Типпи Хедрен. Но актриса не жаловалась. Впоследствии она говорила: «Он дал мне лучшее образование, которое только может получить актер. С любым другим режиссером это заняло бы пятнадцать лет, но он привлек меня к работе на всех этапах производства – завершение сценария, разработка костюмов, специальные эффекты, монтаж. Это был его фильм от начала до конца, и он хотел, чтобы я поняла, как он его делает».

Режиссер явно уделял исполнительнице главной роли повышенное внимание. В этом не было ничего необычного, также он вел себя и с другими актрисами, но вскоре поползли слухи, что он попросил членов съемочной группы следить за ней и сообщать о всех ее передвижениях. Хичкок взял образцы ее почерка и отправил на экспертизу к графологу. Он дарил актрисе цветы и вино. Однажды вечером их везли на встречу с коллегами, и как только Хичкок увидел их и понял, что его тоже видят, то заключил ее в страстные объятия. Это было притворством, но в глубине души Хичкок хотел, чтобы коллеги поверили в их интрижку. Нечто вроде осуществления тайных желаний.

Однако увлечение Хичкока актрисой повлияло на его поведение. Хедрен вспоминала: «Он начал указывать мне, что я должна носить в свободное время, что мне следует есть, с какими подругами встречаться. Ходили слухи, что он понемногу увлекается мной, и я почувствовала себя очень неловко, потому что никак не могла повлиять на него». Род Тейлор, исполнявший главную мужскую роль, вспоминал: «Он не позволял мне или кому-нибудь другому ездить в студийных автомобилях вместе с ними… Он возводил вокруг нее стену, чтобы она проводила время только с ним». Ее дочь Мелани утверждала: «Хич забирал ее у меня, внезапно мне запретили навещать маму в студии». Альма, вне всякого сомнения, за много лет не раз сталкивалась с подобным поведением мужа. «Типпи, дорогая, – вспоминала ее слова Хедрен, – мне так жаль, что тебе приходится проходить через все это… Мне очень жаль». Похоже, сделать ничего было нельзя.

Сам Хичкок однажды сказал: «Меня всегда интересовала любовная одержимость. Любая одержимость интересна, но больше всего меня увлекает любовная». Хедрен была не единственным объектом его внимания; регулируя жизнь Типпи Хедрен, он уже нашел другую актрису. Клэр Грисвольд играла маленькую роль в одной из его телевизионных драм, и он пригласил ее на ланч, во время которого объявил: «Мисс Грисвольд, мы с вами будем работать вместе». Едва подписав с ней семилетний контракт, Хичкок принялся точно так же ее контролировать. Он предложил ей сыграть сцену из «Поймать вора», и актрисе стало ясно, что ей предназначена роль копии Грейс Келли. Хичкок одевал ее и указывал, как себя вести, словно она была манекеном. Естественно, в этой роли актриса чувствовала себя неловко и в течение следующих месяцев постепенно избавлялась от нее. Интерес Хичкока угас, и Хедрен спокойно вернулась к прежней жизни. Это свидетельствует как минимум о его желании и готовности принять (и изменить) молодую женщину ради своих режиссерских целей.

Съемки «Птиц», начавшиеся в начале весны 1962 г. и продолжавшиеся все лето, были сложными и утомительными. Первой проблемой стали сами птицы. Их требовалось обучить и защитить. Некоторых приучали садиться на шею детям – жутковатая картина, но абсолютно невинная, поскольку на экране детей клюют куклы, надеваемые на пальцы. На съемочной площадке присутствовал человек, который заботился о птицах; по словам Хичкока, он мог сказать: «Достаточно, мистер Хичкок. Думаю, птицы устали». Среди них были выдающиеся артисты. Одну дрессированную чайку назвали Чарли, а ворон получил кличку Бадди.

Некоторых птиц изготовили из папье-маше, и к актерам их прикрепляли проволокой. Но поведение настоящих птиц по большей части было естественным. Операторы три дня снимали чаек, которые выискивали еду в куче мусора. Для съемок другого эпизода оператор стоял на утесе острова Санта-Крус, а птицы ныряли за рыбой, которую им бросали. Иногда мясо клали прямо на крышку кинокамеры. Затем эти кадры обрабатывали и монтировали, и они занимали свое место в разворачивающемся рассказе. Другие птицы были нарисованы на каждом кадре. Сам Хичкок боялся птиц и не подходил к ним в процессе съемок. Возможно, это объясняет атмосферу паники, которая сопровождает их появление.

С актерами-людьми тоже все оказалось не так просто. В интервью лондонской Sunday Express Хичкок так отозвался о Типпи Хедрен: «Понимаете, она раньше не была актрисой… ее не было необходимости переучивать… я контролировал малейшее движение на ее лице». Он пристально наблюдал за ней на съемочной площадке. Журналист, присутствовавший на съемках, заметил, что Хичкок «управлял Типпи, как роботом». Или, как говорила сама Хедрен, руководил ею «вплоть до движения глаз и каждого поворота головы». Давление на нее было сильным и непрерывным. Она вспоминала: «Если он думал, что каждый день во время подготовки к «Птицам» я не совсем точно выполняю его указания, то мрачнел или дулся, выглядел обиженным или разочарованным».

Хичкок планировал каждую сцену и каждый поворот сюжета в серии рисунков, которые прикреплял к стенам своего кабинета. Ему требовалось создать ритм у себя в голове. Но потом что-то произошло. Его настроение странным образом изменилось, и художник-постановщик Роберт Бойл вспоминал, как на первых этапах съемки оператор Роберт Беркс говорил: «Черт, я не знаю, что происходит, но это не Хичкок». В конце дня режиссер признался, что «сегодня я заблудился – в своих съемках». Он сказал, что им овладело внезапное желание импровизировать. Отчасти для того, чтобы придать бо́льшую глубину игре Типпи Хедрен.

В интервью Трюффо он объяснял: «На этот раз я чувствовал себя крайне напряженно, что мне обычно несвойственно, потому что работаю я всегда с удовольствием. И вечером, вернувшись домой, продолжал чувствовать то же напряжение и недовольство. В мой опыт вошло нечто новое: я начал изучать сценарий уже в ходе активной работы и обнаружил в нем множество огрехов. Это и породило то эмоциональное состояние, которое через недовольство обострило мое творческое чутье». В частности, он вспомнил, как на него подействовал воздушный налет, когда он останавливался в отеле Claridge’s в Лондоне. Хичкок возрождал свои прежние страхи, чтобы справиться с фильмом, посвященным страху. Он придумывал новые сцены, связанные с нападением птиц, усиливая панику персонажей, и изменил концовку, в которой подвергшаяся нападению семья просто уезжает, провожаемая взглядами птиц.