Путь Никколо - Дороти Даннет Страница 54

Внутри, в теплой комнате на первом этаже, где стен не было видно под гобеленами, Пигелло Портинари и его брат Аччерито поприветствовали гостей с державной сердечностью. В римскую армию не взяли бы ни одного из них. В особенности, старшего, Пигелло. Тощий, лысеющий, почти без подбородка, он ничем не напоминал своего младшего брата Томмазо, если не считать длинного острого носа. И еще любви к перстням: у него их было по два на каждом пальце. Вот только кольца у Пигелло были куда крупнее, и в них были настоящие рубины, бриллианты и изумруды; а рукава оторочены отнюдь не простой овчиной. Пигелло был богат.

Асторре с Юлиусом усадили в резные кресла. Им принесли освежающие напитки. Имя Томмазо случайно всплыло в разговоре, но тут же из него исчезло. Когда подошло время (а их никто не собирался задерживать надолго), Пигелло прошел по сияющим мраморным плитам к столу, огромному, как саркофаг, достал какие-то бумаги, часть из них внимательно просмотрел, а другие передал на подпись. Затем он извлек связку ключей и открыл семь замков на огромном сундуке, стоявшем в углу. В крышке, чтобы поднять которую понадобилась помощь двоих лакеев, был встроен изукрашенный циферблат, напомнивший Юлиусу шкатулки, какие делал Клаас. Пигелло вытащил из сундука большой кошель.

— Золото, полагаю, — объявил он. — Я думаю, золото будет лучше всего. Мессер Чикко, скорее всего, считал во флоринах, но сейчас у них слишком низкий курс. Конечно, со временем он выправится. А теперь, прошу вас, пересчитайте, мастер Юлиус, а затем можете воспользоваться услугами моей личной стражи, — я сейчас обо всем договорюсь, — чтобы вернуться на постоялый двор.

Когда он позднее пересказал все это Тоби, тот не поверил собственным ушам.

— Золото? Он сам предложил вам золото, когда обычные монеты обошлись бы ему дешевле?

— Вот именно, — подтвердил Юлиус, который только что покончил с утомительными выплатами наемникам и был не расположен спорить. — И нечего жаловаться мне на его щедрость, тем более, что он заполучил к себе все сбережения Асторре.

— Что? — переспросил лекарь.

— Пигелло предложил Асторре вдвое больший процент, чем Флёри, и Асторре тут же перевел все свои деньги к Медичи. Полагаю, это хороший знак. Медичи уверены, что Ферранте останется королем Неаполя. Или ты думаешь, они идут нам навстречу из-за твоего дядюшки?

— Из-за моего дядюшки, который герцогский лекарь? Нет, — покачал головой Тоби. — Он явился навестить меня в ваше отсутствие, и ясно дал понять, что считает, будто я сражаюсь на стороне проигравших. Так что лучше идти от противного. Ферранте терпит поражение, Асторре убит, и Медичи оставляют все деньги себе. Меня это не слишком интересует, но не знаешь ли ты, прибыл уже Лионетто в Италию, или нет? А если да, то на чьей он стороне?

— А что? — поднял брови Юлиус. — Если он за Анжу и французов, а не за Ферранте, то ты перебежишь к нему?

— Со всем моим золотом? Весьма заманчиво, — подтвердил Тоби. Шляпу он сдвинул на затылок. Лицо с четко очерченными ноздрями оставалось совершенно невозмутимым. — Тебе следовало взять с собой нашего математического гения, чтобы он все подсчитал. Где был Клаас вчера?

— Вторая колонка слева, третье имя снизу, — отозвался Голиус. — У меня пока нет копии списка, но их продают во дворе за неплохие деньги.

— Так пойдем купим, — предложил Тоби. — Я найду Клааса Он всегда так делает?

— Не знаю. Я никогда прежде не бывал с ним в незнакомом городе, — ответил Юлиус. — Полагаю, он что-то ищет.

— Безопасность в цифрах, — лаконично проронил Тоби.

Когда Юлиус ушел, он не стал утруждать себя, посылая за Клаасом, поскольку от своего дяди уже знал, чем занимается Клаас и где именно. Он просто сдвинул шляпу на лоб, отряхнул свой короткий черный дублет и, накинув плащ, отправился в великолепный особняк Аччайоли.

Миланский особняк Аччайоли располагался между пылью и грязью собора и пылью и грязью Кастелло, неподалеку от торговой пьяццы. Здесь дома выстраивались вдоль улиц в непрерывную линию, чередуя тесаный камень, красный кирпич и обработанный мрамор. Стояли внушительные особняки с выступающими свесами крыш, полукруглыми окнами и гербами над входом. Были там церкви и внутренние дворы, были башни и винтовые лестницы, и балконы, и деревянные надстройки на верхних этажах, перекидывавшиеся через улицу, подобно крытым мостикам.

Большой колокол на Бролетто прозвонил как раз в тот миг, когда Тоби покинул запруженные торговые улицы и оказался в той части города, где женщины встречались гораздо реже, а мужчины, спешащие поскорее убраться с холода, носили широкополые или высокие шляпы, или изысканные тюрбаны, или черные шапочки, положенные по их ремеслу, и кутались в тяжелые плащи поверх утепленного дамаста. По привычке, Тоби вглядывался в лица людей, делая выводы о здоровье города. Теперь, когда здесь правил герцог, похоже, дело пошло на лад. Впрочем, в таком квартале все равно не увидеть голодных, калек или покалеченных преступников. Им место среди бедноты и ремесленных лавок. Именно там медик сталкивался и с такими бедами, как ожоги и глухота оружейников.

Те кварталы Тоби часто посещал студентом, но сейчас вспоминал отнюдь не об их нищете. Он вспоминал жар и грохот, и веселые голоса. Зимой в Милане повсюду можно купить жареные каштаны. Он лакомился ими с друзьями, закинув ноги на лавку у наковальни и перекрикиваясь с приятелями и с кузнецами. Именно его привычка болтать с кузнецами, порой думал он, и сделала его тем лекарем, каким он стал.

Дом Аччайоли был именно таким, какие предпочитают семьи банкиров. Он был скорее длинным, чем высоким, с огромными двойными дверями, которые вели не в приемную, но в короткую крытую галерею, выходившую на квадратную площадь, казавшуюся изысканной даже под дождем, благодаря расставленным повсюду зеленым растениям в кадках. На другой стороне двора располагались приземистые здания, — скорее всего, конюшни: те самые, в которых разместили лошадей, с таким трудом доставленных для Пьерфранческо Медичи, женатом на одной из Аччайоли. Откуда-то неподалеку доносился клекот ястребов. Сбоку лестница вела на основной этаж. Привратник, не выказавший никакого удивления при появлении гостя, проводил мессера Тобиаса Бевентини вверх по ступеням, откуда начинался узкий балкон, шедший по всему фасаду здания. На полпути неожиданно открылась дверь. На пороге оказался его дядя.

— Не очень-то ты и спешил, — заявил Джалматтео Феррари да Градо. — Повесь плащ вот сюда Ты готов к тому, что сейчас должно произойти?

— Я не знаю, что должно произойти, — холодно отозвался Тоби. — Я могу лишь повторить, нет никакой связи между мной и этим мальчишкой. Что бы он ни натворил, это все под его ответственность.

Когда он был лишь немногим старше, чем Тоби сейчас, его дядя Джамматтео уже стал профессором в университете Павии, основанном герцогом Миланским. И за все последующие тридцать лет Джамматтео никогда не покидал факультет, если не считать вызовов нынешнего герцога, его покровителя. Впрочем, разумеется, он также за немалую плату оказывал услуги тем знатным и известным людям, которые были чем-то дороги герцогу.