Игра королей - Дороти Даннет Страница 54

Зал преобразился. Все было как на сцене, залитой светом свечей. Площадку для борцов окружили орущие зрители. Девушки, польщенные вниманием, возбужденно взвизгивали. В центре, сверкая белыми рубашками, остались Лаймонд и высокий человек, скинувший зеленый плащ. Они встали друг против друга, уперев ладони в колени. Высокий сделал выпад, две фигуры столкнулись, потом разделились и схватились снова. Послышался недоуменный крик, звук стукнувшегося об пол тела и смех Лаймонда, склонившегося над поверженным противником.

Бросок, как решили все, был честным. Сэлли, хихикая, вытерла исцарапанное лицо своего милого, пошла наверх и встала на галерее рядом с Уиллом. Таммас, набрав побольше воздуха, поднес волынку к губам.

Против Мэта вышел огромный кузнец, который через пять минут лежал на полу. Наверх отправилась Джоан.

Лаймонд ради забавы уложил молодого чиновника и какого-то голландца — ни у одного из них не было девушки. Затем наступила очередь Мэта, который ненароком сломал руку сапожника из Честера. Он помог своей жертве подняться, наложил лубок и разделил с ним кувшин эля. Состязание возобновилось. Но найти соперников после этого оказалось затруднительно. К тому же публика производила теперь такой шум, что волынки почти не было слышно. Но Мэтью еще выкинул из окна какого-то адвоката, а Лаймонд выиграл Элизабет у сухощавого коробейника, которому удалось продержаться целых двенадцать минут. За этим последовали еще две легкие победы, сопровождавшиеся громом аплодисментов.

Потом последовала короткая пауза.

Молли сама принесла вино Лаймонду, который взял кружку одной рукой, отирая другой пот со лба.

— Пей, сумасброд. Разве об этом я просила? Я, наверное, сошла с ума. Давай заканчивай, иначе разнесешь весь дом. Останови своего проклятого волынщика — давайте послушаем настоящую музыку.

Лаймонд поднял брови.

— Сначала ты должна меня уложить.

— С удовольствием, — сказала Молли.

Скотт, оглохший на галерее, окруженный множеством хорошеньких головок, смотрел, словно зачарованный, как на Лаймонда навалились, а Молли всем своим весом опустилась ему на грудь.

— Победа! — заявила Молли; Лаймонд зашелся приглушенным смехом, поднял руку, признавая поражение, и подал знак Таммасу.

Тишина, словно гром, поразила Острич. Она длилась не более двух секунд. Потом до самой крыши взметнулся смех, раздались звуки цыганских гитар и скрипок. Жизнь продолжалась. Лаймонд, освободившись, окинул взглядом свои трофеи и дал им торжественное разрешение спуститься вниз и танцевать, а сам увлек в танце Молли. Зал заполнился топотом ног, и от развевающихся юбок трепетало пламя свечей.

Скотт, положив на пол меч, взял Джоан за руку, спустился вниз по лестнице и присоединился к общему танцу. Он пил, танцевал, ел и снова танцевал. Потом танцоры и музыканты стали уставать. Скамейки подтащили к каминам, люди расселись на них и начали петь. Сначала пели хором, потом от хора остались квартеты, затем трио. Потом уже слышались лишь одинокие голоса, которые вскоре тоже замолкли.

Глаза Скотта закрылись. Джоан и другие девушки исчезли. Лаймонд тоже пропал. Наконец все звуки перекрыл общий храп. Голова Уилла дернулась и упала на стол. Острич спал.

В пять часов Лаймонд, снова одетый для езды, подошел к Скотту и вытащил из его вялой руки пивную кружку.

— Пьяненький, пьяненький — ох, пьяненький. Поникший, утомленный битвой Рыжик, — язвительно проговорил он. — Вставай, бездельник. Туман рассеялся, и я намереваюсь уехать до рассвета.

Уилл не помнил, как встал и вышел на улицу. Прохладный воздух вернул его к жизни, и он увидел, что находится во дворе гостиницы. В разбитом окне мерцал свет. Его лошадь, уже оседланная, оказалась рядом. Мэтью верхом ждал их у ворот. Лаймонд подсадил его, сам забрался в седло и поднял голову. В свете бледной луны трепетали кроны деревьев, по небу плыло облачко.

— Блуждающие звезды, возвещающие согласие, — сказал Лаймонд. — Как следует приглядись к ним. Это путеводные звезды: они выше пустого поклонения и пошлых сплетен. Бесчисленные очи невинности.

Но Скотт был слишком пьян и не мог поднять голову.

3. ХОД КОРОЛЕВСКИМ КОНЕМ

Лорд Грей из Уилтона, генерал Северных Провинций его величества короля Англии, встретил ветреную осень и после неприятного происшествия в Хьюм-Касле ждал холодной и тревожной зимы.

Река Туид в Восточной Марке с городом Бериком, расположенным в ее устье, разделяла Англию и Шотландию. В течение октября и ноября лорд Грей, как старая щука (прозвище, данное ему сэром Джорджем Дугласом), метался между своими гарнизонами. Получая невообразимое количество приказов, рапортов, требований, запросов, он несся из одной расположенной на берегах Туида крепости в другую, а в последний вторник ноября поплыл назад в Норем, преследуемый жалобами и мольбами Латрелла, Дадли и Балмера. В Норем-Касл Грей вызвал Гидеона Сомервилла.

Служба при дворе, увенчавшая мучительный жизненный путь Джонатана Крауча, привела Гидеона Сомервилла во внутренние палаты дворца, помогла снискать благосклонность короля Генриха и дружбу влиятельных людей. После смерти Генриха Гидеон со всем своим богатством, молодой женой и дочерью переехал на север, в Гексем. Там он обосновался и обитал, не показываясь нигде, пока его услуги не требовались на войне.

Гидеон был достаточно хорошо воспитан и обладал чувством юмора, что позволяло ему выносить докучливость лорда Грея. Он сидел в одной из комнат замка Норем, слушая его милость. Гидеон был уже не молод — волосы его отливали сединой, — но тело оставалось гибким, а ум — смелым и бескомпромиссным. Его ясные глаза открыто смотрели на собеседника.

— Я полагаю, — сказал лорд Грей, добравшись наконец до существа вопроса, — вы уже наслышаны о происшествии в Хьюме? — Гидеон сочувственно кивнул. — Так вот, сэр Джордж Дуглас предложил мне помощь в поимке наследника Бокклю. Этот парень шастает по приграничью в дурной компании. А один из его дружков поклялся отомстить какому-то человеку в Лондоне. Дуглас предлагает нам заманить молодого Скотта в ловушку через этого его дружка.

— Какому человеку в Лондоне? — спросил Гидеон.

— Этому разбойнику — не знаю, как там его, — нужен Сэмюэл Харви, но сам разбойник этого еще не знает. Он думает, что, может быть, это вы.

— Уверяю вас, я никому не сделал ничего дурного. Мне не за что мстить, — сказал Сомервилл. — В особенности шотландскому разбойнику. И, насколько мне известно, Сэм Харви тоже.

— Я не говорил с Харви и не знаю, в чем тут дело, — нетерпеливо продолжал Грей. — Но это не имеет значения. Вопрос в том, что дружок Скотта захочет побеседовать с кем-то из вас двоих, а поскольку Флоу-Вэллис недалеко от границы, то скорей всего первым окажетесь вы.

— Я польщен, — сказал Сомервилл. У него был слегка недоуменный вид. — И кто же этот головорез, собирающийся нанести мне визит, и что мне делать, когда он прибудет?