Сен-Жермен. Человек, не желавший умирать. Том 2. Власть незримого - Жеральд Мессадье Страница 55

— Через три дня, вечером, ибо люди будут в достаточной степени утомлены празднествами, которые состоятся завтра.

— А что за праздник?

— День рождения курфюрста, ваша светлость.

Себастьян знал об этих торжествах, по крайней мере по слухам. Утром военный парад, днем всякого рода зрелища и всю ночь пьянка. Он не строил никаких иллюзий по поводу того, в каком состоянии окажутся профессора и студенты.

Благодаря своей влиятельности и большим полномочиям доктору Вольфеншютцу удалось добиться предоставления «его сиятельству графу де Сен-Жермену» квартиры, предназначенной для приглашенных профессоров, в помещении самого университета. Условия были спартанскими, а сами помещения довольно грязными, но приходилось приспосабливаться, поскольку в гостиницах, достойных этого названия, не осталось ни одной свободной комнаты. К счастью, в Гейдельберге имелись публичные бани. Судя по царившей там толчее и трем суетливым цирюльникам, которые перебегали от одного голого клиента к другому, намыливая им физиономии, в то время как сами эти господа потягивали пиво, могло показаться, будто жители города одержимы гигиеной.

Но стоило Себастьяну и Францу увидеть, какого цвета вода в бассейне, как они поспешно оделись и удалились.

— Бульон из требухи, — проворчал Франц. — Даже пятна жира на поверхности.

По возвращении в университет находчивый слуга сумел раздобыть чан и два ведра, наполнил их из фонтанчика во дворе и согрел воду в камине жилища, доставшегося его знаменитому хозяину. Себастьяну удалось как следует помыться, после чего Франц все повторил, на этот раз для себя.

Проделав все это, они вышли в город; им с огромным трудом удалось найти свободный столик в каком-то трактире, при том что в городе трактиров было довольно много. Там можно было встретить кого угодно: провинциальных мелкопоместных дворянчиков с подчеркнуто светскими манерами, дам в нарядных одеждах, которые изо всех сил старались не тереться подбородком о воротник, потому что на лице у каждой лежал слой румян весом в добрый фунт. По разговорам, которые грохотали — другого слова и не подберешь — вокруг них, слуга и хозяин поняли, что среди посетителей насчитывалось большое количество мужчин по имени Фридрих, которые все ожидали какого-нибудь подарка, поскольку курфюрст имел обыкновение одаривать своих тезок. Сен-Жермен и Франц торопливо съели по тарелке капустного супа и выпили свои полштофа белого кисловатого вина, после чего поспешили вернуться в свою университетскую берлогу.

— Франц, — произнес Себастьян, стоя на пороге своей комнаты и протягивая слуге монету, — ступай развлекись немного. Я боюсь, что из-за меня тебе приходится вести монашескую жизнь.

Франц в ответ рассмеялся.

— Сударь, зато вы меня спасаете от французской болезни.

Таково было название сифилиса, который в самой Франции называли неаполитанской болезнью. Себастьян удивленно уставился на слугу.

— Но ты же так молод и привлекателен.

— Это вовсе не означает, сударь, что я дурак. Все эти девицы, которых мы встречали во время наших путешествий, вполне были достойны внимания, но только не моего. Свою любовь они дарят за монетку или колечко. Они весьма опытны; с одной стороны, это хорошо, но есть в этом и плохое. А те девицы, которые не обладают опытностью, невероятно скучны. Возможно, на одной из этих, последних, я и женюсь, когда устану от своей службы.

Теперь настала очередь Себастьяна рассмеяться.

— Но как же ты обходишься без…

— Сударь, простите меня, но вполне можно довольствоваться и самим собой. В этом есть и определенные преимущества: никаких тебе церемоний и никаких затрат.

При этих словах Себастьян просто зашелся от смеха. Решив, что его одобрили, Франц последовал примеру господина. После чего они обследовали постели и, убедившись, что там нет никакой живности, улеглись спать.

Уже почти засыпая, Себастьян вдруг вспомнил слова Соломона: «Похоть — это времяпрепровождение глупцов».

Около десяти часов утра, когда хозяин и слуга пересекали университетский двор, намереваясь отправиться в город, грянули фанфары. Себастьян и Франц застыли на месте. Если бы не предупреждение накануне, можно было бы подумать, будто это архангелы Рафаил, Уриил, Гавриил и Михаил разом возвещают о наступлении конца света и о Последнем суде. Но это всего-навсего было началом празднеств.

Где-то поблизости выстраивались полки курфюрста Фридриха. Одетые в серые мундиры студенты торопливо шагали к большим воротам, за ними следовали профессора в черных мантиях, а затем и прочие университетские служащие. Даже служанки с тряпками в руках бежали туда, где должны были начаться торжества. В несколько минут храм знаний земли Баден-Вюртемберг опустел.

Герои нужны всем.

Людское море подхватило и понесло Себастьяна и Франца к большой площади перед Петеркирхе. Слышался громкий стук копыт: это кавалерийский полк спешил занять свое место, чтобы наряду со всеми участвовать в торжестве. Себастьяна и Франца толкали и теснили со всех сторон, они почти ничего не видели. Вдруг Франц заметил и указал Себастьяну на низкий подоконник на фасаде какого-то трактира, куда можно было подняться. Место оказалось еще не занято, и они поспешно вскарабкались. Оттуда хорошо были видны пышные султаны над тремя рядами золоченых касок. Вновь грянули фанфары, и пехотинцы выстроились в четыре шеренги.

Народ смотрел на эти чудеса и впитывал музыку, как божественное откровение.

Прошло довольно много времени. Наконец шум колес по мостовой возвестил о приближении карет, и в толпе раздались приветственные крики, в воздух полетели шляпы, зазвонили церковные колокола, им стали вторить трубы. Толпа кричала, но что — разобрать не представлялось никакой возможности.

С высоты своего насеста Себастьян и Франц смогли увидеть, как курфюрст, его супруга и сопровождающие их министры вышли из карет. Раздались крики: «Виват!» Фридрих Баден-Вюртембергский произвел смотр своих войск. Приветственные возгласы сделались оглушительными. Взревели трубы. Затем наступила тишина. Главный камергер обратился к народу с воззванием. Над площадью поднялась новая волна криков, неразборчивых возгласов, которую накрыл очередной вал духового оркестра.

Себастьян вспомнил, что он когда-то говорил Александру о неминуемом затухании пожара страстей. Ему на память пришло обращение Екатерины к офицерам императорской гвардии в Санкт-Петербурге. Разве это зрелище не было явлением природы? Нет, это был мир человеческих страстей. Между тем как небесным телам страсти неведомы. Что за странная мысль пришла в голову Создателю: привнести в природу элемент хаоса, которым является человеческое существо.

Решив, что насладился зрелищем сполна, Себастьян спрыгнул со своего наблюдательного пункта и уже пробирался сквозь толпу, когда какой-то человек окликнул его. Это был Вольфеншютц.

— Господин граф! А мы вас везде ищем. Нам поручено передать вам приглашение курфюрста.