Его глазами - Эллиот Рузвельт Страница 55

Заключение

Делу построения всеобщего мира было положено начало, и притом хорошее начало. Но где-то, в какой-то момент после смерти Франклина Рузвельта положенное им хорошее начало было испорчено. Быть может, «испорчено» слишком слабое определение. Быть может, следует сказать: мир быстро покидает нас.

Доказательства справедливости этого вполне продуманного утверждения можно встретить на каждом шагу. «Мира нет» — кричит Уолтер Липпман; газеты сообщают о передовых воздушных базах в самой восточной части нашей административной зоны в Германии и рассказывают, как там накапливаются наши воздушные силы, как вместо «устарелых» «Р-51» они вооружаются новейшими, самыми быстроходными самолетами с реактивными двигателями. Настойчиво встает вопрос: для чего?

Или взять хотя бы подозрения, вызываемые нашим ревнивым, сумасбродным отказом поделиться «секретом» атомной бомбы, «секретом», который по категорическому заявлению всех ученых, работавших над Манхэттенским проектом, вовсе не секрет. И тем не менее, мы прижимаем эту губительную игрушку к груди, прячем ее от своих «ненадежных» союзников и предпочитаем отдать ее во власть людей в военных мундирах, словно мы милитаристское государство, а не гражданская демократия, основанная нашими великими предками.

Таких доказательств можно без малейшего труда привести бесчисленное множество.

Наша задача выяснить, какие причины привели к тому, что мир быстро покидает нас, к тому, что на вашингтонских приемах за рюмкой коктейля «осведомленные» люди говорят о войне с Советским Союзом «предпочтительно до 1948 года», иными словами до того, как Советский Союз сможет усовершенствовать свой вариант атомного оружия. Почему корреспонденты могут писать: «Каждый европейский государственный деятель руководствуется во всем затаенным убеждением, что он должен действовать, исходя из перспективы войны между Англией и Россией, в которую будут вовлечены и все другие народы»? Нам надо выяснить, кто эти государственные деятели; нам надо выступить против этого затаенного убеждения; нам надо бороться за всеобщий мир, который казался так прочно обеспеченным, когда вслед за Днем победы над Германией наступил День победы над Японией.

И нам надо начать с ответа на вопрос: какие же перемены заставили нас покинуть путь мира и броситься в панике в противоположном направлении.

На мой взгляд, для ясного понимания и правильной оценки всех послевоенных политических событий надо прежде всего понять и усвоить одно обстоятельство. Это обстоятельство заключается в том, что со смертью Франклина Рузвельта силы прогресса потеряли своего влиятельнейшего, способнейшего защитника. С его смертью умолк голос, громко призывавший к единству всех государств и народов мира. Более того, для народов всего мира он был символом Америки и свободы; на нем зиждились их надежды на освобождение и на новую жизнь в мире и изобилии. С его смертью умерла часть их надежд и их вера.

Но совершенно очевидно, что ни один человек, каким бы великим вождем он ни был, не может своей жизнью или смертью повлиять на ход истории человечества больше, чем на несколько мгновений по сравнению с вечностью. В данном случае смерть одного человека повлекла за собой появление на эти несколько мгновений пустоты в рядах бойцов за прогресс, за движение вперед, в рядах людей, стремящихся обеспечить, чтобы в конечном счете не оказалось, что война велась только ради сохранения статус-кво. А так как в это время друзья прогресса отвлеклись в сторону, то пустоту заполнили их противники, враги прогресса, приверженцы старого мира, поборники реакции.

Нетрудно привести несколько конкретных примеров в подтверждение этого тезиса. В своей книге я изложил, основываясь на том, что мне лично известно, многие из планов, которые зодчий нашей всемирной победы обсуждал с другими руководящими деятелями. В этих планах содержались обещания. Как же они выполняются?

Возьмем для примера Китай. В Каире Франклин Рузвельт вырвал обещание у феодала-милитариста, который по воле случая оказался фактическим руководителем Китая в войне. Обещание заключалось в том, что до окончания военных действий в Китае будет создано подлинно представительное правительство национального единства и что под руководством этого нового и более демократического правительства в самый короткий срок будут проведены всеобщие выборы. Правда, это обещание не было безоговорочным. Чан Кайши выставил два условия: во-первых, чтобы отец добился от Советского правительства твердого заверения в том, что Манчжурия возвратится под власть Китая и что СССР обязуется уважать будущую границу Китая. Это обязательство подразумевало также, что Советский Союз не будет вмешиваться во внутренние политические дела Китая. Во-вторых, чтобы Соединенные Штаты после войны поддержали китайцев в их отказе сохранить за англичанами экстерриториальные права в Гонконге, Кантоне и Шанхае. В подкрепление этого условия Чан Кайши было обещано, что с прекращением сопротивления Японии в упомянутые и другие китайские порты будут входить только американские военные корабли, а английским кораблям доступ в них будет закрыт.

Как же были выполнены эти обещания? Специальный представитель отца Пат Хэрли проделал блестящую работу. Советский Союз дал все необходимые заверения и с тех пор неуклонно соблюдал соглашение и по форме, и по существу.

Следовательно, и Соединенным Штатам надлежало выполнить свое обязательство. Мы этого не сделали. В китайские порты первыми вошли английские, а не американские военные корабли. Приказ не допускать их туда где-то «задержался», по всей вероятности, в государственном департаменте.

Каковы же результаты? Поскольку американцы нарушили свое обещание, Чан Кайши последовал их примеру. Сегодня мы видим в Китае не прогресс, а все ту же реакцию. Правительство Китая — это не правительство национального единства, в котором представлены все партии, а правительство деспотии. Наверху процветают коррупция и цинизм, а народные массы обречены на голод.

Еще более резкое несоответствие мы наблюдаем между обещаниями и действиями в колониальном вопросе. Возьмем Голландскую Индию. Королева Вильгельмина обещала объявить немедленно по окончании военных действий, что этой стране будет предоставлен сначала статус доминиона, а в недалеком будущем и возможность получить независимость в результате свободного волеизъявления населения. Правда, королева дала свое обещание на условии, что эти богатые колонии будут освобождены американскими войсками. В действительности, однако, на глазах у встревоженного мира англичане, думая о том, какое влияние независимость Явы окажет на население их собственных колоний, ринулись на Голландскую Индию и использовали полученное из Америки по ленд-лизу оружие для самого беспощадного подавления борьбы местного населения за независимость; мы в Америке в ответ на это не шевельнули и пальцем.

Возьмем французский Индо-Китай. Как часто отец утверждал, что эта колония, освобожденная в основном американским оружием и американскими войсками, не должна быть просто возвращена французам, чтобы снова стать такою же дойной коровой для французских империалистов, какой она была на протяжении ряда десятилетий. Тем не менее, когда британские колониальные войска вошли в Индо-Китай, они привели с собой и французские войска, и французских правителей. — Спешите! Время не ждет! Верните Индо-Китай тем же империалистам, пока никто на вас не смотрит!