Медики, изменившие мир - Кирилл Сухомлинов Страница 55

Сергей Петрович Боткин

1832–1889

Говорят, что дерево познается по плодам, а человек по делам своим. Сергей Петрович Боткин в одном из писем другу сетовал на то, что в сутках не 40 часов.

На написание научных трудов великому ученому часто не хватало времени, зато все, что было отпущено ему жизнью: время, неординарный ум, силы, тепло чуткого сердца, он без остатка отдавал больным и своим многочисленным ученикам. В благодатную почву сеял Боткин свои знания: большинство его учеников стали известными врачами и передали эстафету уже своим последователям. Так сформировалась русская клиническая школа, внимательная к больному, неутомимая в экспериментах, открытая новым перспективным идеям, направленным на избавление человека от недуга. И одним из основателей оной можно по праву считать Сергея Петровича Боткина.

Вклад в медицинскую науку:

• Основоположник теории нервизма

• Основоположник русской клинической школы

• Родоначальник лабораторного дела и клинической фармакологии

• Один из инициаторов медицинского образования для женщин

• Реформатор системы отечественного здравоохранения

Вклад в развитие медицины:

• Общая медицина

• Физиология

• Терапия и неврология

• Инфекционные болезни и санитарная гигиена

• Лабораторное дело

• Военная медицина

• Клиническая фармакология

• Организация здравоохранения

• Медицинское образование

Прадед Сергея Петровича был крестьянином. Переселившись из Псковской губернии в Москву, он, занимаясь торговыми делами, мало-помалу нажил неплохой капитал. Отец знаменитого врача принадлежал уже к купеческой гильдии и числился крупным торговцем чаем. От двух браков у него было девять сыновей и пять дочерей. Пятеро сыновей Петра Кононовича стали заметными личностями: медик Сергей, коллекционер Дмитрий, художник Михаил, путешественник Николай и, несомненно, старший сын Василий, известный литератор, критик и переводчик, соратник Белинского, Некрасова, Герцена и Огарева.

Когда родился Сергей, отец его был уже в солидных летах, и воспитанием мальчика занимался в основном брат Василий, который был старше Сергея на 20 лет. До 15 лет будущий знаменитый врач обучался у домашних учителей, после чего по инициативе Василия был направлен в частный пансион Эннеса – одно из лучших учебных заведений столицы. Своей блестящей репутацией пансион обязан особому подходу его основателя к подбору учителей. На эти места он приглашал молодых ученых, недавно окончивших Московский университет, полных сил и не успевших растратить юношеского энтузиазма, которым они впоследствии заражали своих учеников. Молодой Боткин, рано обнаруживший логический склад ума, увлекся математикой, которую преподавал Ю. К. Давидов – будущий глава университетской кафедры математики.

Пребывание в Берлине ознаменовалось началом многолетней дружбы двух выдающихся русских медиков: Боткина и Сеченова, также прибывшего на обучение в Германию

Три года провел Сергей в пансионе, собираясь продолжить обучение в Московском университете в качестве будущего математика, но указ Николая I перечеркнул планы юноши. Тревожась по поводу роста революционных настроений в Европе и России, царь посчитал, что учебные заведения выпускают слишком много людей с высшим образованием и это повышает риск распространения в обществе вольнодумства. Доступ в университеты для недворян был ограничен. Исключением из общего правила стал медицинский факультет – вероятно, потому, что огромной империи требовалось много врачей, а посвящать себя профессии, требующей колоссальной самоотдачи, отпрыски из аристократических семей не очень-то и хотели. У менее родовитых молодых людей выбора не было – так и Сергей Петрович Боткин в 1850 году был зачислен в ряды студентов-медиков Московского университета.

Большинство преподавателей медицинского факультета относилось к своим обязанностям весьма формально. Лекции читались по существовавшим долгие годы записям, практические занятия проходили только по анатомии, новые течения или открытия в медицине игнорировались. Преподаватели-клиницисты зачастую больше времени посвящали практической работе, нежели занятиям со студентами. Как вспоминал впоследствии Боткин, «будущность наша уничтожалась нашей школой, которая, преподнося нам знание в форме катехизисных истин, не возбуждала в нас той пытливости, которая обусловливает дальнейшее развитие». Преподавателей, умевших заинтересовать студентов, можно было перечесть по пальцам. Самым эксцентричным, но до безумия влюбленным в свое дело был профессор хирургии Иноземцев. Он так переживал за свой предмет, что нередко прямо у постели больного набрасывался на нерадивого студента с криками: «Ротозей! Ворона!». Тем не менее студенты в нем души не чаяли, настолько интересными были его занятия. С аншлагами проходили и лекции профессора кафедры сравнительной анатомии и физиологии И. Т. Глебова, которому позднее предстоит сыграть важную роль в жизни Боткина.

В 1850 году С. П. Боткин был зачислен в ряды студентов-меди-ков Московского университета.

Когда Сергей учился на 5-м курсе, к его младшей сестре посватался адъюнкт-профессор Пикулин, талантливый молодой клиницист, недавно вернувшийся со стажировки за границей. На почве медицины он и молодой Боткин быстро сошлись, и Сергей перенял от новоявленного родственника множество знаний и практических умений, которые мгновенно выдвинули его в лучшие ученики факультета. Сокурсники то и дело обращались к Сергею в случае затруднений в диагностике болезней курируемых ими пациентов. Боткин виртуозно овладел методиками аускультации (выслушивания) и перкуссии (выстукивания) и охотно помогал своим товарищам, не только не выказывая ни капли высокомерия, но с большим удовольствием участвуя в решении сложных клинических вопросов.

Сергей Петрович к каждому пациенту относился с искренней теплотой, внимательно выслушивал, тщательно осматривал и этим подавал пример своим ученикам

В 1855 году Боткин собрался претендовать сразу на степень доктора без положенных до того лекарских экзаменов. Это был рискованный шаг, поскольку московская профессура к этаким самонадеянным студентам относилась с нескрываемым предубеждением. Самым суровым экзаменатором считался профессор Глебов, он справедливо считал, что «как бы способен и прилежен студент ни был, ему только что в пору управиться с основательным знакомством обязательных учебников и лекций и решительно нет времени расширять свои сведения чтением более специальных медицинских сочинений и трактатов». На экзамене Боткин продемонстрировал исключительно высокий уровень подготовки, но Глебов все-таки порекомендовал ему явиться на переэкзаменовку в августе, дополнительно подготовившись. Проведя лето за учебниками, Боткин в итоге успешно сдал последний докторский экзамен.