Другая история войн. От палок до бомбард - Дмитрий Калюжный Страница 56

Академии, подобные Римской, возникали в XV веке и в других итальянских городах, – но, впрочем, почему только итальянских? Об Академии Карла Великого (якобы IX век, но скорее всего XV век) литературоведы пишут: «Деятели Академии Карла на своих заседаниях и в своих писаниях именовали друг друга псевдонимами. Алкуин был «Флакком» (Горацием), Ангильберт не постеснялся псевдонима «Гомер», сам же император… именовался царем Давидом».

Нам нет нужды уверять читателя, что «Илиаду» написал Ангильберт или что все произведения антиков сочинили итальянцы в XV–XVI веках. Это было бы предположением сверх необходимости. Разумеется, Алкуин, живший не в IX веке, а в конце XIV или в XV, взял себе псевдоним в память о Горации, жившем в XIII – начале XIV века, точно так же, как Филиппо Буонаккорси – в честь грека Каллимаха, составителя каталога Александрийской библиотеки. [14]Незачем предполагать, что Александрийская библиотека никогда не существовала, – это опять было бы предположением сверх необходимости, – просто основной фонд сгорел в XIV веке, а остатки могли дожечь ортодоксы-мусульмане в XV или в XVI веке.

Нет ничего удивительного в существовании двух культур – христианской и «языческой» – одновременно, и даже в одном городе. Многие из академиков потом бежали из Рима от преследований ортодоксов-христиан, и за их поимку было обещано вознаграждение. Но обвинения в адрес гуманистов касались не отклонения от веры, а языческого образа действия в академии!

Один из них жаловался: «Мы никогда не отвергали здравого учения (то есть христианства. – Авт.), как делают обычно учителя заблуждения, люди, думающие отлично от церкви, которых, по свидетельству Иеронима, справедливо называли еретиками».

Другой член академии, Бартоломео Платина, писал: «… никто ведь не был привержен к язычеству больше, чем сам папа. Не он ли разыскивал статуи древних по всему городу и снес их в свои хоромы, которые построил на Капитолии?… Он по образу древних поместил в фундаменте своих построек огромное множество золотых, серебряных и медных монет со своим изображением и делал это без сенатского (!) постановления. В этом он скорее подражал древним, чем Петру».

Итак, академик XV века обвиняет папу римского в идолопоклонстве, а папа обвинял академиков в содомии и прочих языческих грехах античного толка. Полное «совмещение времен»! Согласно донесению Де-Росси, академики придерживались мнения, «что загробного мира нет, что со смертью тела умирает и душа, что всё тлен, кроме наслаждения, что нужно следовать Эпикуру и Аристиппу, только без огласки, чтобы не попасть в руки правосудия… Поэтому они жили по своей прихоти, мужчины и женщины предавались противоестественным порокам».

Но что же это такое – античное язычество и его «пороки»?

Альбрехт Дюрер. Рыцарь, Смерть и Дьявол. 1513 год.

Вот мнение Александра Меня:

«… В XIX в. была как бы заново открыта мистическая Эллада, суровая и трагичная… В результате этих переоценок античный мир не потерял своего индивидуального лица, но оно уже более не казалось божественным… По-другому прочитывались теперь и давно известные античные тексты. Из них явствует, что древний грек отнюдь не был наивным баловнем счастья (каким он представляется в мифе, унаследованном историей от Возрождения. – Авт.). Напротив, он слишком часто ощущал себя игрушкой неведомых сил, и даже боги не были в его глазах свободными существами…

Полуголые девушки с остекленелым взглядом рвали зубами мясо трепещущих животных… Бывали случаи, когда женщины тащили в лес младенцев и там, носясь по горам, рвали их на куски или швыряли о камни… Оргии растекались по стране с силой настоящей психической эпидемии. Но хотя в них действительно было немало болезненного, в основе своей это явление было куда сложнее простого массового психоза или эротической патологии. Как и в движениях средневековых флагеллантов, мусульманских дервишей и мистического сектантства, здесь мы видим искаженные проявления жажды Божественного, неистребимой в человечестве».

Мы не случайно выделили последнюю фразу. Действительно, античное «язычество» в точности похоже на «черные мессы», характерные Средневековью, – но в таких же сатанистских ритуалах принимала участие большая часть знати и в XV–XVI веках, что тоже было возрождением античных ритуалов XIII века. В эпоху строительства романских и готических соборов религиозные праздники часто заканчивались вакханалиями и свальным грехом. Однако Средневековье, можно сказать, детство человечества! Чего иного следует ожидать от людей с сознанием 13-14-летних подростков? Были среди них и гении, были и умственно отсталые, но, в общем, народец был средний. Ведь и сейчас многие люди оказываются в ловушках, расставленных экстрасенсами и астрологами.

В позднесредневековых и возрожденческих временах можно найти не только вакхическую сторону верований. Есть совпадения в развитии философской, идейной составляющей религий! Во Флоренции признанный глава Платоновской академии Марсилио Фичино (1433–1499) доказывал, что основы богословия заложил Гермес Трисмегист, а до полного совершенства довел божественный Платон. Главный труд своей жизни Фичино по примеру Прокла назвал «Платоновским богословием». Цитируя отцов церкви, он повторяет мысль пифагорейца Нумения о том, что «Платон не кто иной, как второй Моисей, говоривший на аттическом наречии». «… Закон Моисеев, не вполне совершенный, – пишет Фичино, – исправил не только Господь в Евангелии, но также Сократ и Платон».

Фичино не теряется в книжном море, традиционная хронологическая «ширина» которого – 2000 лет. Ему прекрасно знакомы не только труды Платона (якобы IV до н. э.), но и Плотина (якобы III н. э.), и Плетона (XV век), незадолго до Фичино ведшего пропаганду платонизма, автора трактата «О законах», главы Плетоновской академии.

«… В обычае древних богословов, – пишет Фичино, – было скрывать божественные тайны под покровом как математических фигур и чисел, так и поэтических образов, дабы по недомыслию они не стали общедоступными. Плотин же, как свидетельствуют Порфирий и Прокл, первый и единственный снял с богословия эти покров, и по вдохновению свыше проник в священные тайны древних».

Фичино не теряется и в более глубоких временах, нежели платоновская древность. Он оперировал идеями и символами, интуитивно ища эволюционную связь, нимало не задумываясь о хронологии событий. По словам М. Перепелкиной, он «вслед за Плетоном признает Заратустра и Гермеса прародителями философии, а следующим звеном этой цепи он считает Орфея. Преемниками Орфея были Пифагор, Филолай и другие. Филолай же в свою очередь приобщил к тайнам мудрости Платона, от которого дальше пошла линия платонизма и неоплатонизма. Однако в некоторых сочинениях Фичино опускает Филолая, а Платон, таким образом, получает знание непосредственно от Пифагора… В этот ряд гениальных мыслителей прошлого включается Авраам, а Гермес Трисмегист и Моисей оказываются одним и тем же лицом. Пико делла Мирандолла еще более усложнил эту картину, прибавив сюда каббалистическое учение».