Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию - Тимофей Сергейцев Страница 56

Образование: восстанавливать педагогику знаний

Сфера образования в России последние 25 лет была областью целенаправленного разрушения и деградации. Даже если мы остановим эти процессы сейчас, мы еще очень долго будем пожинать последствия провала – гораздо дольше, чем последствия хозяйственной катастрофы.

Что сделано против нашего образования?

Во-первых, из него устранен сам принцип авторитета культуры, без которого нельзя произвести на свет сверхбиологического человека. Образование, понимаемое как услуга, – это имитационный обман. Это социальная технология, позволяющая отнять время как у учеников, так и у учителей, а родителей и государство заставить еще и платить за это. Образование – это дисциплина. В противном случае лучше просто разрешить продавать фальшивые дипломы.

Во-вторых, сам принцип того, что образование должно соответствовать какому-то внешнему стандарту (европейскому? английскому? американскому? каким школам или университетам? для всех? или для избранных?), а не шагу собственного развития самого образования и национально определенным целям, является разрушительным и заранее помещающим нашу систему в догоняющую позицию. Кроме того, мы что, должны готовить людей на выезд, туда, где принимают дипломы по «их» образцу? Так в США европейские все равно не принимают.

В-третьих, из сферы образования исключена вся деятельность по тому, что традиционно называется воспитанием, то есть по созданию моральных, нравственных и этических основ личности. То есть самой личности. Сегодня дети и молодые люди воспитываются в социальных сетях и детском обществе. Так нельзя не только получить нужного стране гражданина, но невозможно дать ученику способностей выживать, противостоять трудностям, существовать в обществе.

В-четвертых, из содержания образования последовательно исключается не что-нибудь, а знание. Делается это под разными предлогами. В целом идеология сокращения содержания оправдывает происходящее необходимостью знакомить учеников (и студентов) не с «теорией», а с «практикой», готовить их к «жизни». В Старом Свете этот подход всегда отличал школы и образовательные заведения для низших классов. В Российской империи «теорию» проходили в гимназии, а «практику» – в реальном училище. Но речь не идет о настоящей подготовке к работе, к труду. Речь идет о некоем «социальном опыте», то есть о судьбе безработного. То есть систему настраивают сразу на производство лишних людей.

Здесь не место рассуждать о реформе образования, тем более что все, что делалось для его разрушения, делалось именно как реформа. Надо выбираться из-под завала, как после землетрясения, спасать живых, хоронить мертвых. Заметим лишь, что в качестве абсолютно обязательного требования к содержанию мы можем сформулировать следующее.

Выпускник (неважно, средней школы или высшей – от этого зависит только уровень знаний) обязан знать:

историю России в фактах, до всякой идеологии показывающих, как создавалась Россия из всех источников мировой истории, прежде всего истории европейской цивилизации – в качестве суверенного носителя последней и ее точки сборки;

русский язык – то есть русскую литературу (это одно и то же) как код доступа к русской культуре;

основы научного метода мышления и научного знания – как того, с чем действительно работает наука, без всякой научной идеологии и «картины мира»;

прикладную дисциплину по выбору.

Выбор между «гуманитарным» и «естественно-научным» профилем в среднем образовании абсурден и противоречит самой его функции.

Хорошо, что мы хотя бы покупаем рождение детей у их матерей за так называемый материнский капитал, признавая тем самым на деле, а не на словах, что дети нам все-таки нужны. Мы живое доказательство лживости утверждений о мальтузианской неизбежности экологического геноцида. Мы развитая страна – и люди нам уже очень дороги в прямом денежном смысле этого слова. А ведь наша планетарная миссия – двигаться и дальше на Север, создавая все более автономный от природной среды сверхбиологический образ жизни. В футурологической перспективе этот путь ведет и к заселению космоса. Значит, мы должны выработать образ жизни, ее содержание, институты, ее поддерживающие, соответствующие этому процессу. Мы должны снова ответить на вопрос, является ли клеткой, ячейкой такого продвижения самой жизни (а не общества) семья. Именно семья должна хотеть детей и заботиться о них, тратиться на них, не обременяться ими, не считать их убытком.

Если мысленно продолжить линию с материнским капиталом, то получится, что в детях больше заинтересовано государство, чем семья. Если реально следовать этой линии, то получится, что государство в дальнейшем должно больше заниматься детьми, чем семья, и иметь на них больше прав, чем семья. Это ровно тот норвежский вариант, который мы сегодня подвергаем жесткой и справедливой критике. Значит, сегодняшнюю демографическую меру мы должны рассматривать как временную и антикризисную.

В принципе, политика уничтожения семьи как института имеет те же корни, что и политика уничтожения государства. Если государство – фактический защитник реального физического индивида в его взрослом, зрелом, активном статусе, то семья защищает индивида в детстве и в старости, является гарантией этой защиты, вместе с государством организует воспроизводство человека, полноту его цикла. Семья является признаваемым – и регулируемым государством – институтом власти. Наконец, семья является границей экономического отношения к человеку. Эта граница может проходить по-разному, но вне семьи ее вообще нет.

Мы должны разобраться в отношении между институтом брака, институтом семьи и отношениями «родители-дети» в современных условиях. Простой ответ, что все должно оставаться как есть, не выдержит проблематизации, уже заявленной современным кризисом всех этих институтов.

Чтобы иметь шанс понять ситуацию, мы должны различать следующие социальные институты, безотносительно к их правовому оформлению:

семья – вообще не обязательно только отношения родителей и детей или такие отношения в рамках одного только поколения. Семьей могут оказаться родственники, которые живут вместе. Семья – это микрокоммуна совместной жизни, в которой ее члены защищают друг друга, дороги друг другу.

Брак – это жизнь мужчины и женщины ради взаимного дополнения и полноты человеческого существования. Им совсем не обязательно является секс или даже рождение детей. Совместная жизнь двух мужчин или двух женщин (или другого их числа) может оказаться фактической семьей, но никак не может оказаться браком. И однополый и групповой секс никак не меняют дела.

Детей могут воспитывать и неродители. В нашей русской культуре есть такое понятие, как «сын полка». Но не всем это стоит позволять делать. Этот принцип существует еще до появления навязанной проблемы воспитания детей в однополых семьях.

Однако кто бы ни воспитывал ребенка и в какой бы семье он ни жил, родители – это те, кто его родил. И только. И они имеют право на очеловечивание своего ребенка, на отпечатывание на нем своей личности, поскольку сами люди.