Генерал-фельдмаршалы в истории России - Юрий Рубцов Страница 56

Что вся Германия переживала в эти дни триумф, понятно. Тяжелее объяснить, почему эти чувства разделяли правящие круги России. Александр II наградил Мольтке за Седан орденом Св. Георгия 2-й степени, а в 1872 г. возвел его в чин генерал-фельдмаршала.

Российская корона фактически награждала своего самого опасного противника. Она не хотела замечать, что вновь созданная и бурно прогрессировавшая Германская империя все больше рассматривала Россию в качестве одного из основных конкурентов (см. очерк о Д.А. Милютине).

«Пруссакомания еще с гатчинских времен являлась незыблемой традицией наших руководящих кругов… — так пытался объяснить этот феномен А.А. Керсновский. — Период с 1863 по 1875 г. явился расцветом тесной русско-прусской дружбы, далеко выходившей за рамки простого дипломатического союза. С русской стороны дружба эта носила прямо задушевный характер… Победа Пруссии над Австрией в 1866 г. приветствовалась у нас и правительством, и обществом… Столь же радостно встретил придворный и официальный Петербург триумфальные победы пруссаков в 1870 г. Эти победы воспринимались как реванш за Альму и Инкерман (сражения периода Крымской войны, закончившиеся для русской армии поражениями. — Ю.Р .)» [100].

Такая политика была недальновидной, тевтонский меч уже покидал ножны. Не случайно Мольтке до последнего дня своего пребывания на посту начальника Генерального штаба разрабатывал планы на случай войны против Петербурга и Парижа.

Реализовывать их на практике досталось уже другому Мольтке — Хельмуту фон Мольтке Младшему. Именно ему, племяннику и тезке, фельдмаршал сдал пост начальника имперского Генерального штаба. Но наследник не был столь даровит и удачлив. Он лишился должности уже в начале Первой мировой войны после поражения германской армии в битве на Марне в сентябре 1914 г.

Когда сама императрица Екатерина II скептически отзывается о твоих военных способностях и называет «нерешимым мешком», кажется, не стоит рассчитывать на большие успехи и щедрые награды. Но если бы Валентин Платонович Мусин-Пушкин рассуждал таким вот образом, он, действительно, ничего бы не добился. Долгая же придворная жизнь научила его другой истине: главное — не комплексовать и в любой ситуации стараться заслужить расположение сильных мира сего. Поэтому стали явью и милость царская, и завидное положение в обществе, и высший военный чин.

Этот урок будущий генерал-фельдмаршал должен был усваивать с раннего детства. Поначалу все складывалось безоблачно. Положение отца — графа Платона Ивановича, сенатора, президента Коммерц-коллегии, позволяло рассчитывать на хорошее будущее. Но не минуло Валентину и пяти лет, как отец по доносу Бирона был схвачен, лишен всех чинов и графского достоинства и после пытки с отсечением языка сослан в Соловецкий монастырь.

Счастье, что уже через год после этих событий на престол была возведена Елизавета Петровна, и Платону Ивановичу было позволено возвратиться из ссылки. Жизненные перспективы открылись и перед его сыном. В 13-летнем возрасте Валентин был записан в гвардию, а через несколько лет поступил непосредственно на службу.

Он участвовал в Семилетней войне, не выделившись, впрочем, из общей массы. Екатерине II он стал лично известен участием в перевороте в ее пользу, за что был пожалован в камер-юнкеры. Через семь лет Валентин Платонович получил придворный чин действительного камергера. Он сумел стать полезным Екатерине, которая не раз говорила, что «персонально обязана» ему.

Придворная служба по традиции того времени перемежалась со службой в армейском строю. В ходе первой русско-турецкой войны Мусин-Пушкин принял участие в кампании 1771 г., заключавшейся в походе 2-й армии князя В.М. Долгорукого в Крым. Поход увенчался полным успехом. По его окончании тесть Мусина-Пушкина, каковым являлся сам командующий армией, получил орден Св. Георгия 1-й степени и почетную приставку к фамилии «Крымский», а на мундире Валентина Платоновича появились знаки орденов Св. Георгия 3-й степени и Св. Александра Невского, он также стал генерал-поручиком.

В 1783 г. он был пожалован в генерал-аншефы и генерал-адъютанты и назначен состоять при великом князе Павле Петровиче. Умение сориентироваться в хитросплетениях взаимоотношений «большого двора» императрицы и «малого двора» ее сына очень помогло Мусину-Пушкину (см. очерк о Н.И. Салтыкове). Несмотря на натянутые отношения между Екатериной и Павлом Петровичем, он сумел стать нужным обеим сторонам и завоевать их расположение. Все эти годы продолжался его карьерный рост. В 1786 г. граф получил назначение в Военную коллегию вице-президентом и был награжден орденом Св. Андрея Первозванного, а на следующий год вошел в состав Совета при императрице.

В войне со Швецией (1788–1790) ему, наконец, был вверен самостоятельный участок служебной деятельности: Екатерина назначила его главнокомандующим русской армией. Трудно объяснить, чем она руководствовалась, прибегнув к услугам человека, о военных способностях которого сама открыто высказывала невысокое мнение. Причина, вероятнее всего, заключалась в том, что ее первоклассные полководцы были заняты в это время на театрах второй русско-турецкой войны 1787–1790 гг.

Отвечать на шведскую агрессию России пришлось в сложной политической обстановке, определявшейся войной с Турцией и угрозой войны со стороны Пруссии. Этим и попытался воспользоваться король Густав III, чтобы вернуть земли, утраченные Швецией по Ништадтскому 1721 г. и Абоскому 1743 г. мирным договорам. Шведы силой в 36 тысяч человек вторглись в русскую часть Финляндии и осадили Нейшлот.

Противопоставить им Петербург смог лишь 14-тысячную армию, наспех сформированную из подручных сил: гарнизонные войска, казачий полк из ямщиков и прочие слабо или вовсе необученные формирования. Но и этими силами В.П. Мусин-Пушкин сумел выстоять против безынициативных шведов. Стойко держался Нейшлот, так что противник был вынужден снять осаду и возвратиться на свою территорию.

В кампанию 1789 г. русская армия возросла до 20 тысяч человек, и Мусин-Пушкин перенес боевые действия на шведскую территорию. Захватить большую часть Финляндии удалось без больших сражений. Как и в году минувшем, основную роль взяли на себя моряки, предводительствуемые адмиралами В.Я. Чичаговым и принцем К.-Г. Нассау-Зигеном.

Своими действиями Мусин-Пушкин вызвал острую критику со стороны Екатерины II. В одном из ее писем князю Г.А. Потемкину говорилось: «Я весьма недовольна по случаю нерешительности его и слабости, он никаким авантажем не умел воспользоваться, между генералами его завелись такие кабалы, по слабости его, кои общему делу вредны; одним словом, ему и всему его генералитету смена неминуема предлежит» [101]. В 1790 г. Валентин Платонович был заменен генералом И.П. Салтыковым, который и завершил войну со Швецией.