Охотники за сокровищами - Брет Уиттер Страница 57

Можно было, конечно, считать это повышением, но для Джорджа Стаута новая должность обернулась наихудшим кошмаром: административной работой. Все свелось к заполнению бумаг, встречам, передаче сообщений от главного штаба на фронт и обратно. Вот типичная запись того времени из дневника Стаута: «Назначения в ПИИА: проверка, отбор, квалификации, оплата, сроки службы, определение вышестоящей инстанции; изготовление микрофильмовых копий всей полевой документации ПИИА; досье на работников ПИИА и прочего личного состава гражданской службы; информация о хранилищах в Германии».

Вернувшись в штаб передовой во французском Вердене, рядом с немецкой границей и зоной боевых действий, Джордж почувствовал себя гораздо счастливее. Оказавшись на востоке, он увидел все преимущества своей должности и постепенно начал сживаться с новой ролью. Как офицер, руководящий ПИИА, он больше не был ограничен близлежащей территорией. При наличии документов, на оформление которых иногда требовалась пара-тройка дней, он мог путешествовать по всей территории, подчинявшейся 12-й группе армий. То есть остальные хранители могли позвать его, когда совершали важные находки. Только недавно он объехал долину реки Амблев с Уокером Хэнкоком, осматривая местные деревушки, пострадавшие от Арденнской операции, допрашивал военнопленных в Метце вместе с офицерами 3-й армии, побывал в Ахене и оценил масштабы разрушений, причиненных 1-й армией США в октябре 1944-го. К нему сходились все нити, он был главным звеном всей операции. И впервые все полевые офицеры ПИИА понимали, что над ними хоть кто-то стоит, что они являются частью единого целого и не сражаются в одиночку за культурное наследие всей Европы. Джордж Стаут не хотел повышения в 12-ю группу армий, но оно произошло чуть ли не случайно и сделало его незаменимым. Теперь он был тем фундаментом, на котором строилась программа сохранения памятников всей Северной Европы.

А может, назначение было не случайным, а неизбежным? С самой первой встречи в Нью-Йорке в декабре 1941 года, на учебной базе в Шрайвенхеме, в изрытой заграждениями Нормандии, во время стремительного наступления к немецкой границе Джордж Стаут был незаменим. Разница заключалась только в том, что теперь это было закреплено официально.

И вовремя, потому что 6 марта 1945 года самые тяжелые испытания хранителям еще только предстояли. Стаут отложил посылки из дома – он откроет их позже, когда будет свободное время, – и расправил карты.

Британская 2-я армия возглавляла северный фланг атаки в Голландии. Стаут не сомневался, что британский ученый Рональд Бальфур, его бывший сосед по комнате, держит ситуацию под контролем, даже если пока ему не удалось обнаружить свою главную цель: украденную из Брюгге Мадонну Микеланджело.

У 7-й армии США на южном фланге до сих пор не было своего хранителя памятников. Единственное утешение Стаута состояло в том, что 7-я направлялась на индустриальный юго-запад Германии, где было не так уж и много исторических памятников. Но им все равно скоро понадобится свой хранитель, и Стаут отчаянно надеялся, что руководство главного штаба уже приглядело подходящую кандидатуру.

Армии, которые курировал Стаут, занимали в союзнических войсках срединное положение: 1-я, 3-я, 9-я и 15-я.

Хранителем 15-й армии был Эверетт Лесли, переведенный из 1-й армии.

На юге, в долине реки Мозель, располагалась 3-я армия генерала Паттона. 29 января 1945 года 3-я армия наконец прорвала «линию Зигфрида» под Метцем и уже продвигалась в сердце Германии. Понаблюдав за Поузи и Керстайном несколько недель, Стаут был совершенно уверен, что они идеально сработаются.

9-я армия теперь, помимо всего прочего, отвечала за немецкий город Ахен. Их хранителем был капитан Уолтер Хачтхаузен, профессор архитектуры из Университета Миннесоты. Стаут никогда не встречал Хачтхаузена до прибытия на фронт и даже не знал, как и откуда тот попал в ПИИА. Но ему было известно, что Уолтера в 1944 году ранили в Лондоне во время обстрела люфтваффе, и, очевидно, именно поэтому он не прошел подготовку в Шрайвенхеме перед высадкой в Нормандии. Насколько Стаут знал, Хачтхаузена выбрали в Отряд памятников с самого начала.

Он, конечно, прекрасно подходил для этой работы: образованный, жизнелюбивый, профессиональный, целеустремленный. Уолтер изучал в университете архитектуру и дизайн и был хорошо знаком с европейской культурой. Ему недавно исполнилось сорок – он был ровесником многих хранителей, – но Стауту он все равно казался юношей. Открытое, приятное лицо, светлые волосы – Хачтхаузен, выросший в городке Перри в Оклахоме, действительно выглядел как типичный американец.

Но больше всего Стауту нравились не мягкость и мальчишеское очарование нового подчиненного, а его преданность делу. Уолтер уже успел организовать «строительное управление», которое координировало усилия жителей Ахена, занимавшихся ремонтными и реставрационными работами, и превратил музей Сюрмонда-Людвига, где в конце 1944 года Уокер Хэнкок обнаружил список немецких хранилищ, в сборную точку произведений искусства Иногда ценности сдавали союзникам немцы, которые прятали их от нацистов. В последний приезд в Ахен Стаут увидел в музее Сюрмонда больше алтарей, чем, как ему казалось, было во всей Рейнской области. Хранителю памятников оставалось лишь осмотреть их, при необходимости отреставрировать и вернуть законным владельцам.

Но по-настоящему Стаута сейчас беспокоила 1-я армия, где в конце 1944 года его на посту хранителя заменил Уокер Хэнкок. Армия уже почти прорвалась через леса Западной Германии и направлялась в Рейнланд, густонаселенную область вдоль реки Рейн, культурный центр Германии. Стаут свернул большую карту и раскрыл карту Рейнской области. Каждые несколько дней, по мере продвижения армии, он их обновлял, так что теперь они все были испещрены треугольниками и кругами, за которыми скрывались имена немецких чиновников в области культуры или адреса хранилищ. Все они были с немецкой стороны фронта, но многие – прямо рядом с рекой. Он понимал, насколько велика вероятность того, что с продвижением союзников немцы переправят произведения искусства дальше на восток, как это было перед взятием Метца и Ахена. Но для того чтобы упаковать и увезти такое количество ценного груза, нужны были грузовики, бензин и люди – а их в Германии не хватало. Он верил или, скорее, надеялся, что все шедевры остались там, по ту сторону Рейна.

Его палец двигался по карте к северу, из первого большого города на пути 1-й армии, Кёльна, вдоль Рейна к большому треугольнику в Бонне. Здесь, по последним данным, находился граф Франц фон Вольф-Меттерних, бывший глава парижской Службы охраны культурных ценностей, назначенный немцами в провинцию Рейна. Вольф-Меттерних был не только самым значительным чиновником культуры из уехавших в Германию. Если все, что рассказывали в Париже, правда, от него вполне можно было ждать сотрудничества с союзническими войсками.

Он постучал пальцем по точке на карте: Зиген. Название этого города всплывало снова и снова. В Ахене, в Метце, везде, где находились нацистские источники информации. Стаут не сомневался, что там расположено хранилище предметов искусства и, вернее всего, огромных размеров. А как же иначе? На всей освобожденной союзниками территории, от побережья Бретани до самой Германии, пропали произведения искусства. И не просто произведения искусства, а шедевры великих мастеров: Микеланджело, Рафаэля, Рембрандта, Вермеера. Они пропали, но где-то же они должны быть.