Пионеры воздушных конвоев. Малоизвестные страницы войны - Григорий Киселев Страница 57

– После того, что я пережил, меня ничего не пугает, – успокоил доктора Саша. – Делайте так, как надо, но, конечно, лучше, если это будет красиво.

Все в палате дружно рассмеялись.

– Ну, коли так, значит, будем стараться, – кивнул головой доктор. – А я, между нами говоря, по своей простоте думал, что наши девушки так любят лётчиков, что не обращают внимания на то, какие у них носы.

– Нет уж, Семён Яковлевич, давайте не будем упрощать, – вмешалась в разговор Соня. – Делать будем по полной программе. – Она всегда понимала шутки отца, это была и его манера разговаривать с больными. Но сейчас её как подменили, каждое слово, произнесённое в адрес Саши не в его пользу, она воспринимала серьёзно.

Семён Яковлевич удивлённо посмотрел на дочь и рассмеялся:

– Да, Соня, согласен. Лётчик с прямым, красивым носом это лучше, чем лётчик с носом, который свёрнут набок, – он лукаво посмотрел на дочь. – Ладно, шутки в сторону, готовьте к операции.

На самом деле операций пришлось делать не три, а четыре, и все они прошли успешно. Благодаря мастерству хирурга удалось не только сохранить прежние черты лица, но и избежать страшных шрамов и других изъянов, которые неминуемо должны были стать результатом этого ранения.

Время шло. Кроме штурмана, все, подлечившись, убыли в родной полк, а Саша продолжал залечивать раны. Как это ни странно, он не скучал. И службу, и друзей ему заменила Соня, которая постоянно была рядом. Она всегда ассистировала Семёну Яковлевичу на операциях, лично делала перевязки, старалась держать на контроле лечебные процедуры. Когда Александр окреп, и хирург разрешил ему гулять, Соня так планировала свою работу, чтобы они могли совершать эти прогулки вместе. Реально они расставались только на ночь. Жизнь в таком режиме очень сблизила их, и отношения из дружеских быстро переросли на новый, более высокий уровень. Каждая их встреча, каждый новый день был праздником для обоих. Вспоминали детство, мечтали о том времени, когда закончится война. Испытываемые друг к другу чувства нахлынули на них и накрыли с головой.

И для Саши, и для Сони это была первая любовь, которую они встретили при столь странных и необычных обстоятельствах. У каждого из них жизнь складывалась так, что раньше им было просто не до любви.

У Саши молодые годы были характерными для юношей того времени. Учёба в техникуме, где наряду с усвоением знаний, главной задачей было выжить, не помереть с голоду. Затем военное училище, финская война, которая закончившись, очень скоро сменилась войной с фашистами.

Соня, в отличие от Александра, который был выходцем из бедных слоёв крестьянства, слишком рано поняла, как сложно быть человеком из интеллигентских кругов в государстве диктатуры пролетариата. Вся её взрослая жизнь – это история борьбы с клеветой, борьбы за право жить и быть полезной людям. После ареста отца она на себе ощутила сдержанность, а порой и враждебность в отношениях со стороны сверстников и даже друзей, даже и преподавателей, профессоров. Окончив институт и оказавшись в водовороте взрослой самостоятельной жизни, она испытала всю «прелесть» быть членом семьи врага народа.

В жизни у Сони было так много проблем, что о любви не могло быть и речи, она считала, что любовь не для неё. Девушка не шарахалась от мужчин, она просто под любым предлогом отказывалась принимать любые знаки внимания. Соня знала о том, что как только речь зайдёт о родителях, им придётся расстаться. Клеймо дочери врага народа преследовало и стало пунктиком в её сознании.

Отношения врача с раненым лётчиком для всех в больнице перестали быть секретом и, когда Семён Яковлевич понял, что у его дочери не просто увлечение, он решил поговорить с ней. Будучи человеком, прошедшим школу следственных изоляторов и колымских лагерей, доктор прекрасно понимал, что для этого лётчика, молодого парня, у которого впереди неплохие и жизненные и карьерные перспективы, связь с Соней, дочерью врага народа, ничего хорошего в себе не несла. Да и для их семьи могли быть осложнения. Однажды, когда было уже довольно поздно, Соня, проводив своего возлюбленного до палаты, вернулась домой, он решил поговорить с дочерью.

– Папа, что-то не так? – спросила она, чувствуя в воздухе какую-то напряжённость.

Семён Яковлевич смотрел на дочь и невольно любовался ею. Чёрные, выразительные глаза огромными маслинами смотрели из-под густых, длинных ресниц. Они были наполнены счастьем и светились каким-то глубинным светом. Румянец на щеках подчёркивал белизну кожи, а пухлые алые губы стремились растянуться в улыбке, которую девушка старалась скрыть, напуская на лицо нарочитую серьёзность. Он смотрел на дочь, единственного родного ему человека, чья судьба оказалась такой сложной. Доктор отдавал себе отчёт в том, что сегодня предстоит тяжёлый разговор с ней. Он понимал, что причинит ей новую душевную травму, но поступить иначе не мог.

– Хорошо Соня, что ты пришла, – Семён Яковлевич, отложил в сторону медицинский справочник и поднялся из-за стола. – Чайник только что вскипел, давай попьём чайку.

– Да, папа, ты сиди, я сейчас всё быстренько организую.

Она сбросила шубку и, повесив её на крючок, принялась накрывать на стол. Наблюдая краем глаза за отцом, Соня чувствовала, что он не в себе, за его внешним спокойствием девушка уловила какое-то волнение и нервозность. Когда сели за стол, она спросила:

– Папа, что случилось?

– Да так, ничего особенного не случилось, – начал отец, стараясь подбирать слова, чтобы не обидеть дочь. – Но нам с тобой нужно поговорить.

– Вот это новость, – стараясь говорить как можно веселее, ответила дочь, чувствуя при этом, как тревожно забилось сердце. – Мы же с тобой разговариваем каждый день и по нескольку раз.

– Нет, Сонечка, это всё не те разговоры. Меня волнуют твои отношения с Сорокиным.

– А почему они тебя волнуют, папа? Мы взрослые люди, оба свободны и вправе определять свои отношения. Или я не права?

– Ты, Соня, права. Но, к сожалению, вы находитесь в разных условиях, он боевой лётчик, выполняющий важное государственное задание, требующее полного к нему доверия от властей.

– А я врач, выполняющий свою работу в тяжелейших условиях и, как ты знаешь, неплохо выполняющий.

– Да, Соня, но ты не только врач, ты ещё и моя дочь. А я – зэк, отбывающий наказание за то, что являюсь «финско-немецким шпионом».

– Зачем ты так говоришь? Ведь ты не шпион и всегда был честен и перед народом, и перед собой, – укоряюще, тихо, но высоким голосом ответила ему Соня. У нее заблестели глаза.

– Это говорю не я, моя девочка, – с трудом преодолевая себя, сказал отец. – Это сказала «тройка», и с этим ничего поделать нельзя. Если ты не хочешь проблем ни себе, ни Александру, ты должна эту дружбу прекратить. Ты девушка, ты должна быть мудрее.

– Поздно, папа. Мы любим друг друга, – она смутилась, опустила глаза и тихо добавила, – и вообще…

– Ты, что, ждёшь ребёнка? – испугался Семён Яковлевич.