Райнхард Гейдрих - паладин Гитлера - Иржи Пражак Страница 57

Конечно, было бы ошибочно изображать Канариса обычным агентом британской или какой-нибудь иной разведки, который ходит на условленные встречи, посылает донесения и выполняет приказы. При таком поведении он, вероятно, не удержался бы на своем посту даже года. Этим он не занимался.

Это был человек, который «играл краплеными картами» — так на жаргоне разведчиков называют того, кто работает одновременно на две страны. Карл Бартц в своей книге «Трагедия немецкой контрразведки» писал:

«Политику Канариса лучше всего постиг один человек из его окружения, который определил ее так: сидеть сразу на всех стульях. Он хотел быть со всеми в хороших отношениях и поэтому танцевал на всех свадьбах. Он хотел из всего извлекать пользу для самого себя…»

Эта характеристика, может быть, верно передает внешние проявления, но упускает из виду причины. Канарис действительно чрезвычайно много сделал для немецкого милитаризма также и тогда, когда осуществление захватнических целей милитаризма взял на себя фашизм во главе с Гитлером. Долгое время — с начала Первой мировой войны — работая в разведке генерального штаба, Канарис приложил руку к большинству планов и дел, укреплявших военную мощь вильгельмовской и гитлеровской Германии. Этой политике он служил, отдавал ей все свое вдохновение и ум, все свои немалые способности к интригам и преступным авантюрам. Да и членом нацистской партии он стал раньше, чем Гейдрих. Если Гейдрих был типичным представителем эсэсовских сил, то Канарис был не менее типичным представителем генштабистской военщины. Гитлеру для укрепления его власти и для осуществления агрессивных планов нужны были оба. Оба были незаменимыми столпами нацистского режима.

Все вышесказанное помогает понять характер сотрудничества Канариса с западными разведками. Адмирал сообщал им далеко не все, что знал и что им требовалось. Он давал информацию осторожно, по собственному усмотрению, тогда, когда считал это удобным. Притом его информации в большинстве своем передавались через какое-нибудь другое лицо или целую цепь лиц, ловко используемых адмиралом так, что они и сами не знали, кому, собственно, служат. Только на первый взгляд может показаться, что Канарис сидел на двух стульях. Это не соответствует действительности. Он твердо укрепился на стуле капиталистической классовой солидарности и представлял то направление немецкой политики, которое стремилось к созданию единого западного фронта против Советского Союза, стараясь и Гитлера втянуть в это русло. Канарис и подобные ему деятели долгое время пытались создать этот единый фронт таким образом, чтобы руководящее положение было обеспечено мощному в военном отношении германскому государству. Много лет пытались они осуществить этот план вместе с Гитлером, и лишь в последний год войны те, кто к этому стремился, вынуждены были выступить против него.

Поэтому-то сегодня Канарис — самая притягательная фигура для влиятельных западногерманских кругов, он представляет ту традицию, которая продолжается и сейчас. Поэтому в Западной Германии его так почитают, распространяют различные романтические истории из его деятельности и в сенсационном духе преподносят читателям журналов и кинозрителям. Его изображают чуть ли не передовым бойцом против Гитлера. Ныне западногерманская пропаганда, насаждая «культ Канариса», прославляет мертвого адмирала для того, чтобы возродить его концепцию и найти опору для осуществления нового издания его программы…

Те, что вышли навстречу мчавшейся машине Гейдриха, один с пистолетом, другой с бомбой, теперь уже не могут выйти из своего убежища. Выстрелы в храме оповестили их, что убежище обнаружено.

Каково-то им?

И каково бы им было, если бы они узнали, если бы хоть догадывались, почему должна была взорваться бомба, предназначенная для Гейдриха?!

Они выполнили свою задачу. Наверно, сейчас они даже не думают об этом, наблюдая за каменным люком, ведущим в подземный склеп, и узким отверстием, похожим на средневековую бойницу, через которое к ним доносится грохот, — уже который раз бросаются преследователи в решительное наступление. Патриоты выполнили свой долг и были уверены, что сделали это для родины.

Они защищались до тех пор, пока это было возможно. Не сдались. А когда защищаться уже стало невозможно, они приложили дуло пистолета к виску.

Каково же им было бы, если бы они узнали, если бы они хоть догадались?..

Они не могли этого знать, не могли даже догадаться, но им ясно одно: им пришел конец.

Действие, однако, не останавливается. С их гибелью не завершилось то, что было не только их личной трагедией.

Кровью залита чешская земля, ужасы нынешнего времени затмевают самые страшные годины нашего прошлого.

Время Гейдриха — это время взведенных курков, время бешеных темпов, методической исполнительности, неутолимой жажды злодейств.

Но не будет ли теперь иначе? Ведь сам Гейдрих с глубокой раной в спине лежит в хирургическом отделении больницы на Буловке, откуда вмиг были выдворены либо выставлены в коридоры других отделений ее пациенты. Он лежит погруженный в наркотический сон, оберегаемый вооруженными до зубов телохранителями, которые расселись на белоснежных постелях тех, кто лечил здесь свои сломанные ноги. Его часы и дни стремительно несутся к зыбкой границе сознания и беспамятства.

Гиммлер получил известие о покушении, когда он находился на пути из Берлина в «главную ставку фюрера». Рейхсфюрер предпочитает совершать такие путешествия не в автомашине и избегает воздушных средств сообщения. Боится? Вероятно. Ведь именно в то время, когда он находится на борту самолета, может случиться что-нибудь такое, о чем он не знает и что нельзя предотвратить.

Итак, колеса личного поезда «Генрих» выстукивают привычный ритм Тряска, конечно, не достигает ни спальни, ни рабочего кабинета, соединенного телефонной, телеграфной, радио- и телетайпной связью со всеми важными правительственными центрами обширной империи; даже находясь в пути, Гиммлер всегда, осведомлен обо всем, что происходит. Он расхаживает по кабинету в своей излюбленной позе — заложив за спину руки. Клавиши телетайпного аппарата отстукивают привычный ритм. Адресат — группенфюрер СС Франк, Прага. Адъютант ставит шифр, который сразу открывает депеше «зеленую улицу».

«Молния — SDZ Heinrich (то есть личный поезд „Генрих“. — Прим. авт.) № 5746-27542-2105».

Дата 27.5.42 — это дата покушения на Гейдриха.

«Sofort vorlegen Geheim», — приказывает человек, заложивший руки за спину, и он уверен, что депеша будет «передана немедленно»; в 21.10 это так и произошло, как свидетельствует отметка телетайпной станции Прага-Град. Но останется ли ее содержание «Geheim» — «секретным»?

«1. С опубликованием согласен.

2. В счет определенных ранее 10 000 заложников в первую очередь арестовать оппозиционно настроенную чешскую интеллигенцию.

3. Из числа этой чешской интеллигенции — главных наших противников — расстрелять уже сегодня ночью 100 самых выдающихся.