Грибоедов. Тайны смерти вазир-мухтара - Сергей Дмитриев Страница 57

Персия еще не раз упоминалась в творениях поэта. Процитируем лишь отрывок из его стихотворения "Бородинская годовщина" (1839), доказывающий, что он внимательно следил за битвами на Востоке и схваткой с Персией, в которой сложил свою голову Грибоедов (кстати, поэты прекрасно знали друг друга и даже собирались в 1828 г. вместе отправиться в путешествие в Париж):

Много с тех времен, столь чудных, Дней блистательных и трудных С новым зрели мы царем; До Стамбула русский гром Был доброшен по Балкану; Миром мстили мы султану; И вскатил на Арарат Пушки храбрый наш солдат. И все царство Митридата До подошвы Арарата Взял наш северный Аякс; Русской гранью стал Аракс; Арзерум сдался нам дикий; Закипел мятеж великий; Пред Варшавой стал наш фрунт, И с Варшавой рухнул бунт.

"Северным Аяксом" поэт называл Паскевича, и не случайно он упомянул об Арзеруме — месте странствий Пушкина. Немаловажно, что любовь Жуковского к истории Востока сочеталась у него с тягой в этот мир в качестве путешественника.

Однако самый яркий пример "духовного и жизненного порыва" в Персию по следам Грибоедова проявил уже совсем в другую эпоху Сергей Александрович Есенин (1895–1925). (Кстати, он родился ровно через 100 лет после Грибоедова и как бы получил от него трагическую эстафету яркой поэтической судьбы.) Несколько раз побывав на Кавказе в 1924–1925 гг., поэт ехал туда не просто для отдыха и новых впечатлений, а. как он сам признавался, для того, чтобы вступить в своеобразную поэтическую перекличку с великими русскими поэтами, находившими на Кавказе новые творческие силы. В стихотворении "На Кавказе" (сентябрь 1924 г.) он так прямо и написал:

Издревле русский наш Парнас Тянуло к незнакомым странам, И больше всех лишь ты, Кавказ, Звенел загадочным туманом. Здесь Пушкин в чувственном огне Слагал душой своей опальной: "Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной". И Лермонтов, тоску леча, Нам рассказал про Азамата, Как он за лошадь Казбича Давал сестру заместо брата… И Грибоедов здесь зарыт, Как наша дань персидской хмари, В подножии большой горы Он спит под плач зурны и тари. А ныне я в твою безгладь Пришёл, не ведая причины: Родной ли прах здесь обрыдать Иль подсмотреть свой час кончины!

Поэту так и не суждено было попасть в Персию, хотя он несколько раз порывался уехать туда и даже пытался купить билет на самолет до Тегерана. Так получилось, что в пригородном к Баку поселке на северном побережье Апшеронского полуострова Мардакянах Есенину выпало ощутить себя словно бы в Персии. Не увидев в своей жизни ни Тегерана, ни Исфахана, ни Шираза, ни иранских горных дорог, Есении сумел с помощью своего поэтического гения проникнуть в саму сердцевину персидского мира и отразить его пестрые приметы в непревзойденном цикле стихов "Персидские мотивы", пожалуй, лучшем из того, что он создал в последние годы своей жизни. А и нужно-то было поэту всего лишь поддержка и добродушие пригласивших его людей, внешние атрибуты восточной экзотики, общение с местными жителями и деятелями культуры, чтение персидской лирики и присутствие рядом заботливой супруги — Софьи Толстой… И стихи полились как живая вода из благодатного восточного кувшина. Ах, какие новые шедевры родились бы под пером Есенина, если бы он все-таки ступил на персидскую землю!

Портрет С А. Есенина. Художник В. Радаман

Внутри Дома-музея С.А. Есенина в Мардакянах, где поэт создавал свой цикл "Персидски емотивы"

И, конечно, Есенин написал свои "Персидские мотивы", в том числе, и в память о Грибоедове, который первым среди русских поэтов не только посетил Персию, но и нашел там "героическую гибель".

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Удивительна судьба русских поэтов и писателей. Очень часто их творчество и самые известные произведения просто затмевают собой жизненные коллизии авторов, как будто написанные, пусть даже гениальные творения ценнее человеческих судеб. А ведь главное богатство русской литературы, без сомнения, это не столько романы, стихи и поэмы, а именно судьбы писателей-творцов. Это убеждение я выстрадал давно и выразил в своем стихотворении "Писатели и их герои":

Жизнь всегда причудливей, богаче, Чем любого вымысла текстура, И не появилась бы вообще иначе Наша русская литература. Карамазов, Чацкий и Печорин, Фамусов, Онегин и Каренин — Биографий лишь чужих узоры И реальности обычной тени. Ведь творцов самих пути земные Интереснее бывают, чем герои! Это годы доказали нам шальные Тех, кто жил писательской игрою. Грибоедов, Лермонтов и Пушкин, Достоевский и Толстой, и Чехов — Сами судеб неразгаданных игрушки И истории отечественной вехи. Жизнь писателей подчас ценнее, Чем их яркие произведенья. Вот та самая не новая идея, Что мне подтвердило вдохновенье.

Именно так случилось и с Александром Грибоедовым, чья комедия "Горе от ума" долгие годы затмевала фигуру автора. Интерес к его насыщенной бурными событиями и победами дипломатической и государственной деятельности, к его воинским подвигам был все равно ничтожно мал но сравнению с тем, что удалось сделать поэту-дипломату за 10 с небольшим лет его активного служения Отечеству. Надеюсь, что 220-летний юбилей писателя, который будет фактически открывать 2015 год — Год литературы в России, послужит делу дальнейшего исследования его биографии и увековечиванию его памяти. Россия опять, как и во времена Грибоедова, стоит сегодня на трагическом переломе, переживая эпоху исторических потрясений и испытаний. И черпать ей силы для выживания и победы, как всегда, придется из истории, которую на протяжении многих веков озаряли достойные и героические сыны нашего Отечества, к числу которых может быть по праву причислен — в самых первых рядах — и Александр Сергеевич Грибоедов.