Махно и его время. О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Александр Шубин Страница 57

Съезд выдвинул также демократическую программу: «Мы требуем немедленного удаления всех назначенных лиц на всевозможные военные и гражданские ответственные посты; протестуем против всякой системы назначенчества, т.к. их действия носят характер полной измены социальной революции. Мы требуем проведения правильного и свободного выборного начала…

Мы требуем социализации земли, фабрик и заводов…

Мы требуем изменения в корне продовольственной политики, замены реквизиционного отряда правильной системой товарообмена между городом и деревней и насаждения широкой сети обществ потребителей и кооперативов и полного упразднения частной торговли…

Требуем полной свободы слова, печати, собраний всем политическим левым течениям, т.е. партиям и группам, и неприкосновенности личности работников партий, революционных организаций и вообще трудового народа» [346].

Начдив Дыбенко прислал Махно телеграмму: «Всякие съезды, созванные от имени распущенного согласно сего приказа Гуляйпольского военно-революционного штаба, считаются явно контрреволюционными, и организаторы таковых будут подвергнуты самым репрессивным мерам вплоть до объявления вне закона» [347].

Делегаты ответили комдиву и официальной резолюцией протеста, и письмом, которое по стилю напоминало письмо казаков турецкому султану. После насмешливых разъяснений относительно истории движения и его съездов делегаты пишут: «Вы, «товарищ» Дыбенко, как видно, молоды в революционном движении на Украине. Ну что же, познакомим вас с ним, а вы, познакомившись, быть может, исправитесь немного». Намекая на слабость позиции РКП(б) в Приазовье, махновцы продолжают: «если большевистская идея будет иметь успех, то военно-революционный совет, с точки зрения большевиков, организация явно контрреволюционная, заменится другой, «более революционной» большевистской организацией. А покамест не мешайте нам, не насилуйте нас» [348].

15 апреля член РВС Южного фронта Г. Сокольников, проконсультировавшись с РВС Украинского фронта, предложил Троцкому устранить Махно от командования [349].

Одновременно в район, контролировавшийся махновцами, попали процитированные выше харьковские «Известия» со статьёй, которая особенно возмутила Махно. 29 апреля он приказал задержать часть комиссаров, решив, что большевики готовят нападение на махновцев: «Пусть и большевики у нас посидят, как сидят в казематах Чека наши», — говорил он Белашу, ссылаясь на решение Союза анархистов и «Набата» [350]. В тех полках, где комиссары смогли наладить нормальные отношения с комсоставом и бойцами, это указание было проигнорировано [351]. Другие комиссары побежали из района. В зоне расположения красных частей они столкнулись с командующим Украинским фронтом В. Антоновым-Овсеенко. Тут же к комфронту пришло приглашение Махно посетить Гуляйполе. Командующий направился в самое «логово мятежников».

* * *

Владимир Алексеевич Антонов-Овсеенко сталкивался с анархизмом не впервые, и не в последний раз. В революционном движении он участвовал с 1901 г., когда ещё учился в пехотном училище. Во время Первой русской революции В. Овсеенко участвовал в вооружённых столкновениях в Польше и Севастополе, был схвачен и приговорён к смертной казни. Её заменили 20 годами каторги, с которой, он (уже под псевдонимом Антонов) бежал и оказался в эмиграции, где занялся журналистикой, был близок к меньшевикам. Но в 1914 г. заявил о солидарности с большевиками по вопросу о войне, и в мае 1917 г. вступил в большевистскую партию в Петрограде. Антонов-Овсеенко проявил хорошие организаторские способности, ладил и с солдатской, и с матросской вольницей. Стал секретарём Петроградского военно-революционного комитета, был одним из руководителей восстания в Петрограде. Брал Зимний. Именно он арестовал Временное правительство. В своей революционной деятельности Антонов-Овсеенко часто сотрудничал с анархистами. Вплоть до 30-х гг. Антонов-Овсеенко с симпатией относился к «честным анархистам», тепло отзывался в своих мемуарах даже о Махно. Последний раз Антонов-Овсеенко сотрудничал с анархистами, будучи советским консулом в Барселоне в разгар Испанской гражданской войны в 1936–1937 гг. А в 1919 г. Антонов-Овсеенко отвечал за Украинский фронт и понимал, что без согласия с Махно этот фронт может рухнуть.

Интересно, что одновременно с визитом Антонова-Овсеенко в махновский штаб красные пытались выяснить точное расположение махновских частей — вероятно, для удара по ним. Но нападение было невозможно, пока в гостях у Махно был Антонов-Овсеенко. Вот запись телефонных переговоров махновского и красного штабов:

«Бишиле: Прошу сообщить, у вас ли сейчас комфронт Антонов и не известно ли, когда он выедет?

Богословский: Вы мне уже надоели (Очевидно, это далеко не первый звонок из штаба красных за время пребывания Антонова-Овсеенко в штабе Махно. — А.Ш.), против моего окна сидит, с батькой Махно беседует.

Бишиле: А не известно ли, когда он выедет?

Богословский: Тогда сам сообщу».

Затем дежурный секретарь Бишиле связался с начальником штаба 3-й бригады Веретельниковым.

«Веретельников: У аппарата начштаба Веретельников, что нужно?

Бишиле: У аппарата дежурный секретарь Бишиле. Прошу дать сейчас же самые точные сведения о расположении частей вашей бригады.

Веретельников: Я не могу сказать, не нахожу возможным передать это без «маяка».

Бишиле: Мне приказано получить сведения во что бы то ни стало и уклончивые ответы в расчёт не принимать. Так как в противном случае вы будете подлежать суду военного трибунала как не…

Веретельников: Не нахожу нужным отвечать такому дураку, как вы, который требует сведений без шифра.

Бишиле: Прежде всего долг вежливости требует выслушать человека до конца, а потом уже выводить свои глубокие умозаключения. К вам уже…

Веретельников: Ваш долг вежливости не велит вам пугать меня, я уже пуган».

Угроза трибуналом не помогла заставить анархиста нарушить порядок передачи секретной информации.

Бишиле не сдавался, информация нужна «во что бы то ни стало» и немедленно. Поэтому он идёт на откровенную ложь:

«Бишиле: К вам уже десятки раз обращались с подобными просьбами и всегда получали ответы подобно вашему: мы, мол, сейчас без шифра дать не можем, зашифруем и пришлём, но несмотря на это, мы ни разу сведений не получали».