Андрей Первозванный - Александр Грищенко Страница 59

«Но ведь на Акрополе нет храма Богоматери, — засомневался было Никита. — Ах да, наверное, митрополит имеет в виду храм Богородицы в соседнем квартале Евгения».

— Если же не веришь ты зримым свидетельствам и живому преданию нашей Церкви — так есть у нас и письменное им подтверждение. Блаженной памяти Игнатий, сподобившись сана епископа Константинопольского, возвёл Сатиров монастырь. Монастырь этот именуется также Восходящим, и названия свои он получил следующим образом. Сатаровым он именуется потому, что невдалеке от него расположен древний Сатир, где находилось сооружённое язычниками святилище Сатиру, — из-за этой близости тем же именем был наречён и упомянутый монастырь. Восходящим же назван он по такой причине. Некогда, лет эдак сто назад, царь Никифор охотился в тех краях, где ныне расположен монастырь, а местность там лесистая, труднопроходимая, пригодная для охоты. Вдруг перед ним появился огромный олень, все пустились его преследовать и поймали как раз в том месте, где ныне возведён монастырский алтарь. И найден был там древний престол на колонне с такой надписью: «Это алтарь восходящего архистратига Михаила, воздвиг же его апостол Андрей».

Картавому пришлось отвечать, но голос его звучал теперь уже не так уверенно и нагло, а как будто поблёк и сник:

— Хорошо. Ты убедил меня, что святой апостол Андрей проповедал в древнем Византии, который стоял некогда на месте нынешнего Константинополя. И, может быть, он даже поставил в епископы здесь или где-то рядом Стахия. Но поскольку святой Пётр — первоверховный апостол и старший брат Андрея, то и честь его кафедры должна быть несравненно выше!

Арефа продолжал с привычным достоинством и сдержанностью:

— Действительно, есть и такое мнение. Но нигде в древних писаниях не сказано, кто из двух братьев был старше — Андрей или Пётр. Зато хорошо известно, что Андрей не был женат, как Пётр, и первым стал из рыбака учеником Иоанна Предтечи, раньше брата пришёл ко Христу и даже привёл того ко Спасителю. Но и это не столь существенно. Важнее всего то, что они во всём были единодушны друг другу и даже вместе проповедовали! Ты спросишь меня, откуда это известно? Предваряя твой вопрос, скажу: в том же древнем кодексе, откуда я прочёл отрывок из «Деяний Андрея», есть и другое его деяние, которое я, с позволения вашего святейшества, прочту целиком, ибо есть в нём много наставительного и весьма подобающего для духовного назидания, особо приличного в канун святого праздника Сретения Господня, когда подобает нам приготовить себя ко встрече со Христом.

3. В ГОРОДЕ ВАРВАРОВ

— «Деяний святых апостолов Петра и Андрея» чтение! — велегласно объявил Арефа, и послышался приятный хруст сгибаемого и разгибаемого пергамена.

Арефа читал долго и протяжно, чтобы чужеземный гость вникал в каждое слово, хотя история, которую митрополит преподносил ему как некое значительное доказательство, показалась Никите не лучше того апокрифа, что он просматривал сегодня в Патриаршей библиотеке. Речь в ней шла о том, как после проповеди в Городе людоедов чудесное облако отнесло апостола Андрея на гору, где сидели брат его Пётр, а также другие апостолы: Матфий, Александр и Руф; явившийся им в образе мальчика Христос отправил их на новую проповедь — в некий Город варваров, и вот, на подходе к нему застали апостолы земледельца, который пахал землю на волах, и решили испытать через него свою судьбу: если сжалится над ними земледелец, то ждут их в том Городе варваров победы над диаволом, если же нет — то снова одни лишь мучения.

«А ведь апостол Андрей, обращаясь к Петру, называет его отцом, — заметил Никита, внимательно следивший за чтением. — Странно — почему… Как бы это не в пользу Рима вышло! Ну ничего, Арефа выкрутится». — И он ещё глубже забился в нишу.

Земледелец сжалился над апостолами и побежал в свою лачугу за хлебом для них, а в это время Пётр вместо него встал за плуг, Андрей начал разбрасывать зёрна, другие же апостолы своими молитвами призвали на землю благотворную влагу, так что зёрна тут же всходили и давали урожай сторицей.

«Вот у апостолов какое было смирение и любовь — не то что у нынешних пастырей! — подумалось Никите. — Сам первоверховный апостол не погнушался пахать землю. А брат его тоже не промах: захотел разделить тяготы единокровного!»

— Тогда этот земледелец, — продолжал читать Арефа, — взяв сноп пшеницы с поля, повесил его на своём посохе позади себя и, взяв плуг и волов, отправился в город. А когда он входил туда, увидели его некоторые из тамошних жителей и говорят старику: «Где нашёл ты сноп колосьев? Ведь сейчас только пора сева». Но он ещё быстрее направился к себе домой, весьма радуясь тому, что приготовит дом свой для апостолов. А первые люди города, услышав о случившемся, послали за стариком, позвали его и стали спрашивать: «Где нашёл ты колосья до того, как наступила жатва?» Но он не ответил им. Говорят они ему снова: «Скажи нам правду. А если нет, то умрёшь дурной смертью!» Тогда ответил он им: «Не волнует меня ваша смерть, ведь я обрёл жизнь вечную. Если хотите знать правду, то подошли ко мне люди на моём поле, а я сеял. И спросили меня: «Есть у тебя хлеба, чтобы дать нам?» А я и говорю им: «Побудьте пока у волов, а я отправлюсь в город и принесу вам хлеба». Вернувшись же, я обнаружил, что посеяли они зерно на поле и взошли вот такущие колосья. Увидев это необычайное чудо, я заставил их, чтобы, войдя в город, отдохнули они у меня дома. И если хотите вы увидеть их, то идите к ним с миром; а если нет, то подождите немного, пока я не приготовлю свой дом, чтобы вошли они туда, и тогда увидите их». Сказав так, он удалился от них.

— Что это за сомнительный такой Город варваров? — возмутился вдруг картавый. — На кого это намёк?

Арефа ответил:

— К сожалению, в моей книге не сказано, как именовался этот город и где он точно находился, но это был поистине Город варваров, что станет видно из дальнейшего повествования. Слушай же дальше…

…А ненавидящий добро дьявол вошёл в сердца самих первых горожан, и, собравшись, стали они говорить друг другу: «Горе нам: эти люди из тех двенадцати галилеян, что околдовывают людей. Ведь это те, кто удаляет людей от своих жён, а жён от своих мужей. Так что же нам делать? Ведь не хотим мы, чтобы вошли они в наш город и разлучили нас с нашими жёнами». А некоторые из них сказали: «Их пять человек — давайте выйдем и убьём их». Другие возразили: «Не можем мы убить их, ведь мы слышали, что есть у них некий Учитель по имени Иисус, и, если они что попросят, тотчас слушает Он их. И коль попросят потоп, послушает Он их, а если и огонь попросят, то сделает так. Итак, не можем мы ничего им сделать — как бы не попросили они и огонь, и сделают так, сожгут нас и город наш». Заплакали они горько и сказали: «Что же другое нам предпринять?»

Один из них, исполнившись ярости и гнева, говорит им: «Если послушаетесь меня, не позволю я им войти сюда». Спрашивают они его: «Что ты хочешь сделать?» Он отвечает им: «Вы видите, что эти люди ненавидят женский род, а особенно блудниц. Поэтому теперь послушайтесь меня, и давайте найдём миловидную блудницу и поставим её у городских ворот голой, но притом накрасим её и завьём ей волосы. И, увидев её, не посмеют они войти в этот город». И тотчас нашли они такую блудницу и отвели её к городским воротам голой.