Моя жизнь с Чаплином. Интимные воспоминания - Лита Грей Чаплин Страница 59

Мама сопротивлялась, говоря, что я веду себя опрометчиво, что это ошибка и нельзя принимать решения необдуманно.

— Тогда оставайся здесь с Чарли, — заявила я в бешенстве. — Я сама все сделаю, и позвоню, и возьму детей. Можешь продолжать тешить себя иллюзиями. Оставайся здесь, сиди и радуйся, что ты — теща Чарли Чаплина!

Она позвонила дедушке, и тот сказал, что приедет.

Когда он примчался, и слуга впустил его в дом, мы были наготове. Мама собрала Чарли-младшего и необходимые вещи на ближайшее время, а я взяла Сиднея. В этот момент в холле возник Коно. Я проигнорировала его и попросила мальчика-слугу снести чемоданы вниз. Коно сделал повелительный знак рукой.

— Я не знаю, что происходит, — сказал он холодно, — но из дома ничего нельзя выносить, пока… Мой семидесятидвухлетний дедушка возвысился над Коно с угрожающим видом и пророкотал:

— Отвали, а то рук и ног не сосчитаешь, сукин сын! Моя дочь и внучка могут взять все, что принадлежит им по праву!

А мальчику-слуге рявкнул:

— Эй, ты! Делай, что тебе велено! Хватай багаж и неси.

Мальчик неохотно подчинился.

Коно развернулся на пятках и удалился, бормоча, что все будет доложено м-ру Чаплину. Мальчик спустился с чемоданами и погрузил их в багажник дедушкиного «Линкольна». Мы последовали за ним и поехали домой, где нас в дверях встретила бабушка и взяла детей.

Дома дедушка велел маме дать мне спокойно все рассказать. В порыве эмоций и от страха, что Чарли накажет меня, я рассказывала о жестокости и изменах Чарли, о его требованиях и тиранических угрозах. Мама пыталась перебить меня, что не все так мрачно, как я описываю, дедушка шикал на нее, ворча:

— Кто замужем за этим сукиным сыном, Лиллита или ты?

Закончив свою исповедь, я была опустошена.

Дедушка помолчал и сказал:

— Твой следующий шаг очень важен, детка. Пока я жив, ты не вернешься к этой скотине. Но ты должна сама принять решение о разводе. Ты абсолютно уверена, что хочешь развода?

Я горячо закивала в ответ.

— Абсолютно уверена. Мне не надо ни пенни от него. Все, что я хочу, это перестать быть его женой как можно быстрее. Мне все равно, что он сделает мне, но я не буду его женой. Я готова, если придется, работать подавальщицей, чтобы содержать детей, но не могу больше выносить его издевательств.

Дедушка вышел из гостиной, пока я начала снова обдумывать все сказанное за последний час. Может быть, я неправильно поступила, уйдя от Чарли, а тем более таким образом? Может быть, он не такое чудовище, как я его представила? Может быть, следовало прислушаться к маме, прежде чем уходить из дома, в котором я прожила два года?

В комнату вернулся дедушка, сжимая кулаки.

— Я позвонил твоему дяде Эдвину в Сан-Франциско. Он кровный родственник, так что его они не подкупят. Он приедет сюда через пару дней. А пока, он сказал, чтобы ты ни с кем не разговаривала за пределами дома.

Мама вздохнула.

— Ох, папа, да неужели мы куда-то будем выходить при таких обстоятельствах?

— Именно. Вам нельзя делать ни шага без адвоката.

Не знаю, как я догадалась, но когда позвонил телефон, я была уверена, что это Чарли. Я взяла трубку и услышала его голос.

— Лита, — сказал он медленно и устало, как человек, который теряет терпение, уговаривая избалованного ребенка. — Очень хорошо, ты поиграла в забавную игру и доказала, что ты самостоятельная взрослая дама. А теперь возвращайся домой. Я пошлю за тобой Фрэнка.

— А как насчет детей? Их я тоже должна взять с собой?

— Разумеется! Что за вопрос!

Я была удивлена силе своего голоса.

— Если я решу уйти снова, кого из детей ты намерен оставить в качестве выкупа? Снова Сиднея? Или Чарли-младшего на сей раз? Или, может быть, обоих? Да, это будет отличный ход. Ты будешь рассказывать в газетах и судье, и всем, что я сбежала с кучей любовников и бросила не только тебя, но и обоих детей. Все будут так жалеть тебя!

— Тебе что, твоя семейка вбила в голову эту чушь насчет выкупа — так ты сказала? Я пошлю Фрэнка забрать тебя. Если хочешь, если твоя семья будет довольна, оставь мальчиков там на время. Ты делаешь ошибку, Лита. Возвращайся домой и мы спокойно все обсудим, без лишних свидетелей. Я объясню тебе, что…

— Это второй раз, когда ты сказал: «Возвращайся домой», — прервала я. — Когда это стало моим домом? Я напугана, Чарли, но, похоже, ты еще больше напуган. Чего ты боишься? Ты боишься, что я больше не стану тебе подчиняться?

Он издал сокрушенный вздох.

— Послушай, это не ты говоришь. Это твоя семейка подучила тебя нести эти абсурдные обвинения. Приходи домой и говори сама за себя.

Расстояние придавало мне смелости.

— Довольно об этом, — сказала я. — Ты — блестящий человек, я глупая девчонка, но не развратница, в отличие от тебя. Я может быть и дура, но не потерплю этого скотства.

Я повесила трубку. Возле меня, попыхивая трубкой, стоял дедушка.

— Я подошел к концу твоего разговора, буквально несколько секунд назад, Лиллита, — сказал он. — Твой дядя Эдвин требует, чтобы ты вообще ничего не обсуждала с Чаплиным, но должен сказать, ты вела себя, как женщина, которая знает, что делает.

— Только я — не женщина, — произнесла я и пошла наверх к сыновьям.

К тому времени, как в Сан-Франциско приехал дядя Эдвин, готовый к работе, я была в смятении. Это был решительный, деловитый шотландец, излучающий уверенность и компетентность и готовый разорвать Чарли на куски.

И все из-за того, что я вела себя глупо и истерично, когда вернулась с Гавайев, сказала я себе. Тогда я готова была лезть на рожон, подстегиваемая уверенностью моего дедушки, что я права, а мой муж нет. Теперь, после бессонных ночей и безудержных рыданий я отдала бы все, чтобы избежать неприятностей. Я закрыла в моем сознании доступ к той его части, которая напоминала мне об угрозах и унижениях. Конечно, Чарли не был неповинен в том, что произошло между нами, но точно так же и я. Я должна была быть лучшей женой, может быть, мне надо было поговорить с Чарли, может быть, если начать все сначала, может быть, может быть… может быть… может быть… Я воображала его дома, видела, как он старается сделать что-то для меня и для детей. Я чувствовала себя лишенной чего-то, незащищенной без него…

Дедушка обрисовал проблему еще во время междугороднего телефонного разговора, но теперь, когда Эдвин Макмюррей был здесь лично, предполагалось, что я расскажу ему все подробности. Когда я попыталась повторить решительные обвинения, которые делала раньше, то обнаружила, что путаюсь, не могу ничего толком сказать, и все получается как-то расплывчато и невнятно. Только мама казалась довольной, что за несколько дней ожиданий из меня вышел пар. Дедушка же был раздражен так, что теперь, после того, как он вызвал Эдвина из Лос-Анджелеса, жестокость в моих описаниях выглядела не страшнее легкой головной боли.