История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон Страница 59

О призыве Мухаммада можно сказать следующее. Во-первых, Мухаммад принял призыв к исполнению нового культа, он сам уверовал в происходящее. Это сам по себе был значимый акт веры. Затем он продвинулся дальше и взял на себя роль пророка для своего народа. Возложив на себя такую ответственность, Мухаммад доказал непоколебимость своих убеждений. Более того, ему потребовалось немало смелости, чтобы противостоять презрению, недоверию и насмешкам. Большинство людей в лучшем случае считали его заявление абсурдом, а в худшем видели в нем только личные амбиции. Некоторые полагали, что таким образом Римская империя пытается взять под контроль торговлю в Хиджазе, введя в игру марионеток, которым не раз уже противостояли курайшиты. Справиться с ситуацией Мухаммаду помогло его позитивное мышление и творческое действие. Привлекая других к своей вере, он сам принял новые принципы и посвятил им свою жизнь.

Пророк — это тот, кто говорит с Богом, на кого снисходят божественные послания (при этом они не обязательно предсказывают будущее). Озарение, заставляющее пророка говорить, проявляется по-разному. Это может быть установленный ритуал, во время которого достигается паранормальное состояние и пророк произносит темные слова. Или это может быть осознанным выражением глубинного подсознания, как у «вдохновленных» поэтов. Мухаммад представлял собой иудейский тип пророка. Хотя не знал о них ничего конкретного. Его собственный опыт, очевидно, был исключительно личным.

Он оказался погруженным в отстраненное физическое состояние, и в этом состоянии ему стали доступны мысли, которые ему диктовал кто-то свыше. Физический стресс после подобных откровений, видимо, был настолько сильным, что порой он спускался вспотевший и изможденный. Иногда напряжение было слабее. (Несколько мусульманских источников утверждали, что момент откровения гипотетически можно сравнить с эпилептическим припадком.) Иногда в эти моменты он оказывался без сознания или просто абстрагировался. Формы, в которых являлись послания, варьировались еще сильнее, чем физическое состояние пророка. Как свидетельствует Коран, в некоторых случаях, преимущественно в самом начале, ему являлся не только голос, но и образ. На горизонте, когда Мухаммад обращал туда свой взор, ему являлось гигантское существо, которое говорило с ним. Но чаще всего пророк воспринимал послания только на слух: Мухаммад слышал слова или иногда звон, который усиливался и обретал смысл.

Полученные послания Мухаммад подробно пересказывал, их записывали несколько «секретарей», и запоминали верные ученики. В частности, эти послания увековечивались «пересказчиками Корана», последователями пророка, которые передавали тексты Корана и обучали ему [64]. Различные части откровения были упорядочены в суры («главы»), некоторые послания записывались самостоятельно, но обычно они время от времени дополнялись. Иногда новые абзацы вставлялись прямо в середину старого текста.

Разнообразие описываемых ситуаций подтверждает, что Мухаммад не контролировал ни момент откровения, ни его содержание. После того как Мухаммад получил одно их ранних откровений, настал долгий период затишья. Пророк впал в депрессию и начал сомневаться в правильности своих действий. В этот момент больше всех его поддерживала Хадиджа, продолжая верить в откровения. Позже Мухаммад научился при необходимости ждать откровений. Соответственно, когда однажды необходимый божественный ответ не приходил в течение нескольких дней, Мухаммад был крайне подавлен. Но даже этот случай расценивается как урок пророку, чтобы он научился смирению.

В арабской традиции уже был опыт, когда пророком овладевает сверхъестественное существо или в экстатическом состоянии рождается ритмический текст. В ранней арабской традиции такие откровения испытывали прорицатели кахины. Считалось, что этими людьми овладевали джинны и вкладывали свою речь в их уста. На более высоком уровне джинны вдохновляли поэтов, хотя они, конечно, не впадали в транс, а их слова сознательно облекались в литературную форму. Слова поэтов и прорицателей считались сверхъестественными и дарованными скрытыми силами. Мухаммаду потребовались неимоверные усилия, чтобы не быть похожим на прорицателя или поэта. Ему необходимо было доказать, что им не руководит некий джинн, а что он следует велению представителя самого Господа-Творца, ангела. (Считается, что Мухаммаду являлся ангел Гавриил.) С тех пор мусульмане рассматривают Коран отдельно от древнего арабского жанра поэзии — шир.

То, что новый культ кардинально отличается от обычаев, принятых у курайшитов, стало очевидным далеко не сразу. В новом культе поклонение Аллаху сопровождалось декламацией отрывков из Корана. Это действие называлось салят; похожую форму поклонения заимствовала и христианская сирийская церковь. Более того, арабские христиане принимали участие в паломничестве хадж. Заметим, что первые мусульмане, в свою очередь, не до конца отказались от обычаев курайшитов. Хотя уже тогда новый культ обещал преданным последователям новый взгляд на жизнь. Ранние отрывки Корана содержат многочисленные нравственные предписания, призывающие к чистоте, целомудрию и щедрости. Эти нравственные идеалы практически не отличаются от моральных норм, бытовавших в старой бедуинской общине. (В Коране не ставилось цели создать новую моральную систему; само слово, означающее нравственное поведение, аль-маруф, переводится как «известное».) В свою очередь, место, которое эти нормы занимали в жизни человека, стало принципиально новым аспектом.

В Коране в описании Судного Дня описывается необъятность бытия человека (81: 1–14):

Когда померкнет солнце, когда звезды упадут, когда сдвинутся горы, когда останется брошена беременная верблюдица, когда дикий зверь будет спасаться бегством [65], когда закипят моря, когда воссоединятся души, когда погребенный младенец спросит, за какие грехи его убили, когда развернутся все свитки, когда разверзнутся Небеса, когда откроется пылающий Ад, когда приблизятся ворота Рая — душа каждого узнает, что она сотворила.