Век криминалистики - Юрген Торвальд Страница 6

Но сколько же свидетелей признавали в нем настоящего Роджера Тичборна! Сколько свидетелей поклялись в этом! А сколько оказалось «достоверных примет» на его теле! Но что произошло бы (именно этот вопрос не давал покоя Хершелу), если бы воспользовались его открытием – отпечатками пальцев? Разве Роджер Тичборн не был солдатом? Что, если бы уже в то время стали бы при регистрации военнослужащих брать у них отпечатки пальцев? Тогда этот грандиозный процесс закончился бы в считаные минуты, если бы можно было предъявить отпечатки пальцев Роджера Тичборна времен его службы в армии. Это же так просто: штемпельная подушечка, оттиски пальцев Кастро, сравнение, и все ясно: Кастро – обманщик!

Уильям Хершел продолжал диктовать свое письмо: «Как пример того, сколь полезным мог бы стать мой метод, я приведу дело Тичборна. Если бы у Роджера при поступлении в армию взяли отпечатки пальцев и они где-нибудь хранились, то весь процесс был бы закончен в течение десяти минут. Я полагаю, нет надобности более подробно излагать, насколько необходима идентификация в тюрьмах. Отпечатки пальцев – это средство, позволяющее в любое время установить, идентична ли личность заключенного личности ранее судимого. Для этого нужно будет лишь вызвать заключенного и взять у него отпечатки пальцев. Если он не был прежде судим – это тут же выяснится. То же самое, если понадобится выяснить, действительно ли умер, например, заключенный № 1302 или это подставной мертвец? У трупа есть два пальца, и они дадут ответ на этот вопрос.

Не откажите во внимании к данному делу и разрешите мне попробовать применить мой метод в других тюрьмах…»

Этой просьбой закончил Хершел письмо генеральному инспектору. К письму он приложил множество собранных им за долгие 19 лет отпечатков и сделал приписку: «Бережно сохранить прилагаемые образцы просит преданный Вам У. Хершел».

Хершел запечатал письмо дрожащей рукой, но в глубине души он был полон надежд и верил, что его письмо вызовет интерес и одобрение.

Через десять дней он держал в руках ответ генерального инспектора тюрем. Это было письмо, полное дружеских слов, которые, однако, служили лишь прикрытием того, что генеральный инспектор, зная о тяжелом недуге Хершела, счел его предложения горячечным бредом.

Ответ поверг Хершела в глубокую депрессию, которая на несколько лет полностью выбила его из колеи и не дала ему сделать больше ни одного шага, чтобы отстаивать свое открытие. У него было только одно желание: вернуться на родину, в Англию, где ему, возможно, удастся восстановить свое здоровье.

В конце 1879 г. он отправился в путь.

5. Токио, 1879 г. Врач миссии д-р Генри Фолдс изучает отпечатки пальцев на древних глиняных черепках. Идея Фолдса о проверке подозреваемых с помощью отпечатков пальцев, найденных на месте преступления. Предложения Фолдса полицейским управлениям Лондона и Парижа. Гробовое молчание в ответ

В этом месте опять хочется вспомнить о совершенно непостижимой внутренней логике истории или же о великой случайности.

В то же самое время, когда Уильям Хершел угасал в Хугли и писал свое столь же значимое, сколь и оказавшееся бесполезным письмо генеральному инспектору тюрем Бенгалии, в больнице Цукиджи, в Токио, работал врач шотландец, доктор Генри Фолдс. Он преподавал японским студентам физиологию. Фолдс был человеком совсем другого склада, нежели Хершел. Воинствующий пресвитерианец, умный, полный фантазии, но одновременно холерик, обидчивый, эгоцентричный, своенравный и упрямый до ограниченности. Фолдс никогда не встречался с Хершелом, не слышал ни о нем самом, ни о его экспериментах в Индии. Но в письме, которое Фолдс послал в начале 1880 г. в Лондон в журнал «Нейчер» («Природа»), был такой абзац: «В 1879 г. мне довелось рассматривать несколько найденных в Японии доисторических глиняных черепков, и я обратил внимание на отдельные отпечатки пальцев, которые, должно быть, остались на сосудах тогда, когда глина была еще влажной. Сравнение этих отпечатков с вновь сделанными дало мне повод заняться этой проблемой… Общий тип пальцевого узора не меняется в течение всей жизни, а следовательно, может служить для идентификации лучше, чем фотография».

С 1879 по 1880 г. Фолдс собрал массу отпечатков пальцев и изучил всевозможное разнообразие пальцевых узоров, образуемых папиллярными линиями. Сначала его заинтересовали только этнографические проблемы, в частности, вопрос о том, существуют ли отличия линий в отпечатках пальцев у представителей различных народов. Позже он стал изучать вопрос, передаются ли по наследству узоры папиллярных линий. Затем случай навел его на один след, который отныне уже не давал ему покоя. По соседству с домом Фолдса через побеленную каменную стену перелез вор. Фолдсу, чье увлечение пальцевыми узорами было общеизвестно, сообщили, что на стене остались четкие следы испачканных сажей пальцев человека. Пока Фолдс изучал эти отпечатки, вора арестовали. Тогда Фолдс попросил у японской полиции разрешения отобрать отпечатки пальцев у задержанного. Но, сравнив пальцевые узоры, оставшиеся на стене, с пальцевыми узорами арестованного, он выяснил, что они совершенно разные. А так как отпечаток на стене должен был, естественно, принадлежать только вору (он перед этим споткнулся об остывшую жаровню), то Фолдс сделал вывод – арестованный невиновен. И оказался прав: через несколько дней был арестован настоящий взломщик. Для полной уверенности Фолдс взял отпечатки пальцев и у него. Теперь они полностью совпадали со следами на стене.

Богатая фантазия Фолдса заработала. А что, если на месте каждого преступления искать отпечатки пальцев преступника? Что, если таким образом можно будет изобличать воров и убийц?

Эта идея была воплощена в жизнь, когда произошла другая кража. В этот раз тоже позвали на помощь Фолдса, и он обнаружил на бокале отпечаток целой ладони. Случай этот натолкнул его на мысль, что для того, чтобы остался отпечаток, вовсе не обязательно чернить пальцы. Через выходные отверстия потовых желез на кончиках пальцев выделяется жировой секрет, который оставляет отпечаток столь же четкий, как сажа или краска.

При всем том определяющую роль сыграл другой, прямо-таки невероятный случай.

Во время своих прежних исследований Фолдс в различных домах отбирал отпечатки пальцев слуг. Теперь он сравнил отпечатки, оставленные на бокале, с отпечатками, имеющимися в его коллекции. Результат поразил его, но факт оставался фактом: отпечатки на бокале полностью совпадали с пальцевыми узорами одного из слуг, отпечатки которого он отобрал ранее. Привлеченный к ответу слуга сознался.

Теперь у Фолдса не оставалось сомнений в том, что он открыл метод доказывания, который произведет революцию в работе полиции всего мира. Он увидел такую возможность применения отпечатков пальцев, о которой не догадался Хершел. Но Фолдс не удовлетворился этим. Хотя он не был полицейским, но после того, как случай однажды ввел его в мир полиции и преступлений, этого оказалось достаточно, чтобы его фантазия привела к открытиям, соответствовавшим выводам одного тяжелобольного человека в Хугли – Хершела.

Все свои наблюдения и выводы Фолдс изложил в письме, отправленном им в английский журнал «Нейчер». Он писал: «Если на месте преступления обнаружены отпечатки пальцев, они могут привести к обнаружению преступника. Я уже дважды проверил это на практике. В судебно-медицинской практике отпечатки пальцев могут иметь еще и другое применение, например когда от изуродованного трупа остались неповрежденными только руки. Если узоры папиллярных линий были заранее известны, то у вас, без сомнения, будет доказательство более верное, чем злополучное родимое пятно в дешевых бульварных романах… У всех опасных преступников можно после вынесения им приговора отбирать отпечатки пальцев и хранить их. Если случится, что через некоторое время за вновь совершенное преступление будет арестован тот же преступник, но под другой фамилией, то путем сравнения отпечатков пальцев можно будет установить подлинное его имя… Основной тип пальцевого узора не изменяется на протяжении всей жизни человека и поэтому может служить лучшим способом идентификации, нежели фотография».