Цыганское гадание - Сьюзен Фрейзер Кинг Страница 6

Когда Масгрейв обратился к нему и предложил довольно большую сумму, Уильям понял, что просто обязан ради своей королевы и ради себя лично выяснить детали заговора, который явно служил интересам короля Генриха. Уильям знал, что английский король мечтает о своем полном господстве над Шотландией, возможно, даже готов развязать войну. И сейчас Уиллу было просто необходимо узнать, что затевает Масгрейв.

Уильям повернулся к девушке и ее отцу. Пусть Масгрейв считает его союзником в политических интригах, но, оставаясь человеком чести в собственных глазах, он не станет мириться с тем, чтобы дочь Арчи удерживали в темнице, как опасную преступницу. Конокрадство, как и угон скота, – обычное преступление на границе, и едва ли стоило прибегать к таким суровым мерам.

Нахмурившись, он решительно направился к девушке. Та инстинктивно отступила.

– Не бойся, – тихо проговорил Уильям и взял ее за плечи.

Она вздрогнула, однако позволила ему развернуть себя. Даже через кожаный дублет он почувствовал тепло ее тела, упругие, но по-женски гладкие руки. Веревка, обвязанная вокруг ее головы, прижимала ко рту тряпку, служившую кляпом. Напряжение, казалось, парализовало ее, девушка была натянута как струна.

Уильям ослабил узел веревки у нее на затылке; освобожденные волосы шелковистой волной скользнули по его пальцам. Их роскошная пышность, запах дикого вереска вызвали у Уилла мысль о прекрасной лесной нимфе, запертой в затхлом сыром подземелье. Девушка повернула голову, чтобы взглянуть на Уильяма, и он заметил, как в ее ушах блеснули маленькие золотые кольца.

Она привлекла его своей неистовостью, и в то же время он видел ее растерянность. Острое сочувствие пронзило его. Она напомнила Уильяму самого себя много лет назад, юного, пытающегося протестовать против несправедливой судьбы, огрызающегося, как дикий кот, и в то же время ощущающего свою беспомощность.

– Развяжите мне руки! – попросила она чуть охрипшим, низким голосом. – Я должна помочь отцу! Он ранен!

Уильям внезапно понял, что основная причина ее яростного сопротивления кроется в беспокойстве за жизнь отца.

– Освободите мне хотя бы правую руку, – взмолилась она. – Левая мне не понадобится. Пожалуйста, сэр…

Уильям посмотрел на мужчину, лежащего у ее ног. Когда-то огненно-рыжие, а теперь седые волосы потемнели от крови и слиплись, лицо казалось бледным, застывшим. Не говоря ни слова, Уильям начал распутывать узлы на ее запястье. Пеньковая веревка перекрутилась, узел никак не поддавался.

– Рукхоуп, оставь ее, – приказал Масгрейв.

– Мужчина тяжело ранен, – резко ответил Уильям. – Тебе так или иначе понадобится кто-нибудь, чтобы ухаживать за ним. Кто сможет сделать это лучше дочери?

Масгрейв, удивленный резким тоном, приподнял бровь, однако возражать не стал.

Уильям никак не мог справиться с запутанным узлом. Вытащив из ножен, висевших на поясе, кинжал, он осторожно просунул лезвие между веревкой и руками девушки, пытаясь ослабить узел. В этот момент она повернулась, чтобы взглянуть на отца, и ее руки слегка дернулись. Этого оказалось достаточно, чтобы острие кинжала соскочило и скользнуло по ее запястью, а затем уткнулось в сгиб кисти Уильяма, которой он придерживал веревку. Оба вздрогнули от неожиданности, у обоих перехватило дыхание.

– Простите меня, – пробормотал Уильям.

Он покрепче перехватил рукоятку и, продев лезвие в ослабленный узел, перерезал веревку и освободил руки девушки. При этом он заметил на ее запястье кровь и потянулся, чтобы осмотреть ранку. Она попыталась отдернуть руку, однако Уильям успел схватить ее.

– Дай мне взглянуть, – попросил он и отвернул край перчатки на левой руке. На запястье набухал кровью небольшой порез. Тонкая царапина на запястье его собственной руки тоже кровоточила, и капельки его крови упали на ее руку. Уильям большим пальцем стер их, смешивая кровь.

Она испуганно посмотрела на него, и в ее широко раскрытых глазах отразился настоящий ужас. Потом она резко выдернула свою руку из его руки и, быстро опустившись на колени, начала стягивать перчатку с правой руки. Трясущимися пальцами она очень осторожно отодвинула волосы на голове отца, чтобы осмотреть рану.

– Мне нужно перевязать рану, – сказала она. – Та тряпка, что служила мне кляпом, вполне подойдет.

Уильям передал ей узкую полоску материи, и девушка обмотала ею рану на голове отца.

Уильям молча наблюдал за ней, затем обернулся и приказал одному из стражников:

– Воды.

Масгрейв нахмурился, однако и теперь вмешиваться не стал. Через минуту-другую вернулся стражник. Он принес деревянную бадью, сквозь щели которой сочилась вода. Уильям взял бадью из рук стражника и поставил ее на пол рядом с девушкой. Она смочила ткань и отерла ею голову и лицо Арчи. Мужчина очнулся и застонал, и тогда девушка дала ему напиться, зачерпнув воду правой рукой, сложенной ковшиком.

– Пей, папа. Вот, осторожно.

Она смочила губы Арчи водой и принялась менять повязку на его голове. Уильям заметил, что она не сняла перчатку с левой руки. Она вообще ею почти не пользовалась, держа пальцы сжатыми в кулак. Он подумал, что она, возможно, повредила левую руку во время рейда, однако боли девушка, похоже, не испытывала.

Спустя несколько минут Армстронг приподнялся и сел, привалившись спиной к стене.

– Чертова башка, – проворчал он. – Болит, как дьявол! Где мы, дочка?

– В темнице Масгрейва, – ответила девушка.

Она сидела рядом с Арчи на полу, поджав под себя ноги. Одна ее рука лежала на отцовском плече.

– И вот-вот заплатишь за кражу моих лошадей, – добавил Масгрейв, делая шаг к узникам. – Скажи мне, Арчи, сколько вас было человек? Мои люди доложили, что из конюшни пропали четыре лошади, замок был сорван. А еще мои люди нашли всего двух лошадей и захватили только вас двоих. Но ты не мог отправиться в набег вдвоем с девчонкой. Где остальные?

– Кто именно? – поморщился Арчи, потирая лоб.

– Остальные лошади, – уточнил Масгрейв. – Ведь это ты увел их?

– Лошади? Все, что я помню, – это несколько кожаных уздечек. А ты пытаешься обвинить меня в краже лошадей? Зачем ты притащил меня сюда?! – с негодованием воскликнул Армстронг.

– Я задержал тебя за конокрадство! – проскрипел Масгрейв.

– Мы взяли только уздечки, – возразила девушка. – Отец прав!

Она немного поостыла и смотрела сейчас на Масгрейва без страха и гнева, однако по-прежнему держала руку на плече отца, словно стараясь защитить его.

Уильям внимательно посмотрел на пленницу. Масгрейв говорил, что эта девушка – наполовину цыганка. Уильям заметил, что от цыган она унаследовала нежную смуглую кожу и пышные черные волосы. На этом фоне особенно ярко выделялись ее светло-зеленые глаза. Такого же цвета были глаза у ее отца. Уильям смотрел на отца и дочь со смешанным чувством восхищения и жалости. Он знал, что его отец любил этого разбойника как брата, и поклялся себе, что в память об отце он непременно сделает все, что в его силах, чтобы помочь Арчи Армстронгу и его дочери.