Библия сегодня - Меир Шалев Страница 6

Тем временем Авигея и ее вереница ослов поспешали навстречу Давиду. Она прекрасно понимала, что он взбешен и что поладить с ним нелегко, даже если он в прекрасном настроении. И, едва увидев его, она спешилась, бросилась к нему и упала к его ногам. Не забывайте, она была красавица. И не забывайте, что Давид, знаменитый своей слабостью к женскому полу, уже некоторое время вел аскетичную жизнь изгоя.

Эротическая подоплека этой встречи воспламенила воображение некоторых наиболее почитаемых мудрецов Израиля. В одном из трактатов Синедриона — высшего религиозного и светского суда Израиля до разрушения Храма — написано, что, «когда она появилась перед ними, у них у всех произошло извержение семени». В одном из трактатов Мишны (второй век нашей эры) говорится, что Давид возжелал Авигею при первой же встрече, да только она была нечиста и тут же предъявила ему доказательства этого!

Однако оставим обагренные кровью сексуальные фантазии мудрецов и вернемся к нашей шайке бравых рэкетиров. Распростертая у ног Давида Авигея умоляет его: «Послушай слов рабы твоей», после чего произносит речь, построенную не хуже всякой другой в Библии. Помимо бурных восхвалений и лести, а также нескольких тонких намеков на политическое будущее Давида, в ней содержится довольно-таки черное предложение. Авигея дает понять, что сама покончит с Навалом — хотя и замаскировала этот намек цветами красноречия: «И ныне да будут, как Навал, враги твои и злоумышляющие против господина моего». В переводе на современный язык это означало: «Не беспокойся, он уже покойник».

Но этим она не ограничилась, а указала Давиду, что как будущему царю «не будет это сердцу господина моего огорчением и беспокойством, что не пролил напрасно крови». Авигея здесь ловко подводила Давида к выводу, который он не замедлил сделать: национальный лидер ни в коем случае не должен пачкать собственные руки. На это у него есть секретные службы или департамент грязных дел. (И этот урок был хорошо заучен. Больше Давид никогда никого собственными руками не убивал, а оставлял этот аспект политики своим помощникам.) То есть и в данном случае следовало, как ночь следует за днем, предоставить кому-то другому сделать за него его грязную работу. А кто для этого подходил лучше Авигеи, нашей скромной рабы?

Авигея назначила цену за свои услуги: «И Господь облагодетельствует господина моего, и вспомнишь рабу твою». Угощение, однако, было бесплатным, и она преподнесла ему двести хлебов, и два меха с вином, и пять овец приготовленных, и пять мер сушеных зерен, и сто связок изюму, и двести связок смокв. Давид принял и припасы и совет, повернулся на каблуках и отправился назад в свой лагерь.

Когда над владениями Навала занялась заря и он очнулся от пьяного забытья, Авигея рассказала ему о том, что сделала накануне, «и замерло в нем сердце его, и стал он, как камень. Дней через десять поразил Господь Навала, и он умер». Раши утверждает, что с Навалом случился инфаркт, потому что он был жмот и не смог вынести того, что его жена отдала на сторону столько припасов и вина. Но даже следователь-стажер отверг бы эту версию. Паралич, за которым через несколько дней следует смерть, — вернейший признак отравления болиголовом, а болиголов, мой дорогой Ватсон, обильно произрастает в горах Хеврона. Что и требовалось доказать? Нет, не совсем. Однако это очень весомые косвенные улики.

Остается один вопрос: вспомнил ли Давид о рабе своей? Но как он мог ее забыть? Он даже не стал ждать, пока Господь его облагодетельствует. Едва пришла весть о смерти Навала, как парни были спешно отправлены в Кармил к Авигее с предложением, отказаться от которого она не могла. Давид хотел, чтобы она заключила новый контракт. Ему не пришлось просить дважды. «И собралась Авигея поспешно, и села на осла… и пошла она за послами Давида, и сделалась его женою».

Ахитофел был советником царя; Хусий Архитянин — другом царя; после же Ахитофела Иодай, сын Ваней, и Авиафар; а Иоав был военачальником у царя.

Первая книга Паралипоменон, 27, 33–34

Иногда я пытаюсь вообразить, каким был правительственный чиновничий аппарат в Иерусалиме три тысячи лет назад. Порой, от нечего делать прогуливаясь по улицам, я замечаю, как мимо проносится блестящий лимузин со скромно зашторенным задним стеклом. А вдруг Суса, писец царя, именно так мчался на своей колеснице из правительственного дворца через весь город в свою официальную резиденцию? Время от времени мне доводится через щелку между занавесками увидеть лицо, источающее сокрушающую мир мудрость и авторитетность, — кого-нибудь из наших замминистров, или советников, или генеральных директоров, а если день выпадет особенно для меня удачный — так и кого-нибудь из членов кабинета собственной персоной. А что, если Иосафат, сын Ахилуда, дееписатель царя, выглядел именно так, когда он понукал своего возницу, поскольку опаздывал на прием во дворце царя Давида?

Иерусалим часто служил резиденцией правительству, и в былые дни стогны его видели множество высокопоставленных чиновников. Благородные мужи в одеяниях из тончайшего полотна носились там взад и вперед в колесницах, запряженных египетскими конями, точно так же носятся деятели от политики и в наши дни, но в костюмах, прикидывающимися творениями самых модных модельеров, и в служебных «вольво», управляемых шоферами. Однако тщательное исследование тайн библейской гражданской службы выявляет не только сходство, но и различия, причем значительные.

Первому израильскому царю, Саулу, сыну Киса, пришлось создавать правительственный аппарат на голом месте. У него не было даже регулярной армии для ведения войн. Но после своих первых военных успехов он мобилизовал три тысячи профессиональных воинов и разделил верховное командование со своим сыном Ионафаном. Другие его родственники, такие, как его отец Кис и дядя Нир, занимали высокие посты в царском окружении. Авенир, сын Нира и двоюродный брат Саула, был назначен начальником его войска. Однако Саул оказывал политическое покровительство своим помощникам, как мы узнаем из двадцать второй главы Первой книги Царств. Там упомянута очень интересная фигура царской администрации — Доик Идумеянин. Сначала он назван начальником «пастухов Сауловых», а в другом месте — начальником слуг Саула. Доик не был израильтянином, а потому призывался для оказания услуг, которые израильтяне выполнять отказывались, — например, убивать священников. По приказу Саула Доик умертвил восемьдесят пять священников «и Номву, город священников, поразил мечем; и мужчин и женщин, и юношей и младенцев, и волов и ослов и овец поразил мечем». Они сговорились против Саула, решив во всем помогать и способствовать Давиду в то время, когда будущий царь еще был разбойником.

Подробностей о государственном аппарате Саула Библия практически не содержит. Видимо, он ввел налоговую систему, основанную на деньгах и (или) трудовых повинностях. Нам это известно, поскольку среди обещаний, которые он дал тому, кто сразит Голиафа, великана филистимлянина, было и такое: «дом отца его сделал бы свободным в Израиле».

Совершенно очевидно, что Саулу так и не удалось устроить государство или сосредоточить в своих руках власть, необходимую монарху. Как первому из царей ему почти не на что было опереться. Кроме того, у него были всякие проблемы с Самуилом, первосвященником, помазавшим его на царство. А границы царства подвергались непрерывным нападениям. Обстоятельства вынудили его направлять всю энергию на защиту своего царства. «И когда Саул видел какого-нибудь человека сильного и воинственного, брал его к себе». В результате у него не хватало времени на устройство гражданских дел.