"Евросоюз" Гитлера - Андрей Васильченко Страница 6

Глава 2. «Объединенная Европа» в отблесках Сталинграда

2 февраля 1943 года закончилась Сталинградская битва, которая по праву считается одним из кровопролитнейших сражений в истории человечества. Она не только положила начало перелому в ходе войны, но не оставила и следа от присущей Третьему рейху слепой веры в «непобедимость немецкого оружия». Не удивительно, что именно с февраля 1943 года некоторые из нацистских бонз стали допускать, что война может закончиться для них вовсе не «победоносным финалом». Хотя бы по этой причине они стали модифицировать стратегию и тактику пропаганды. Еще в сентябре 1942 года министр пропаганды Йозеф Геббельс требовал решительно пресечь слухи о предполагаемом возникновении «новой Европы» – межгосударственного образования на пространстве европейского континента. На одном из совещаний он заявил о том, что Германия воюет исключительно за материальные интересы (нефть, зерно и т. д.), а отнюдь не во имя фантома, а именно идеи «новой Европы». Прошло буквально несколько месяцев, и тон заявлений, сделанных главным нацистским пропагандистом, кардинально изменился. Уже 15 февраля 1943 года Геббельс издал циркуляр, в котором предписывал активно навязывать «новый, европейский облик немецкой внешней политики». В одной из директив сообщалось: «Нецелесообразным считается изображение европейского будущего, которое могло бы подтолкнуть представителей иных народов к мысли о том, что они длительное время будут находиться в немецком подчинении». Было решено изменить вектор нацистской пропаганды: на вооружение брался лозунг «Европейцы против русского большевизма», а сама Россия изображалась как главный антагонист Европы. Именно образ этого мнимого врага должен был сплотить континент под началом Третьего рейха. Данная мысль не раз повторялась не только Геббельсом, но и Гитлером, который назвал вермахт «защитным экраном европейского континента». Именно с этого времени в Третьем рейхе стали разрабатываться планы, предполагающие «объединение» Европы, направленное против России. 13 марта 1943 года Геббельс дал интервью одной из датских газет, в котором назвал ошибочным представление о том, что Германия хотела подчинить европейские страны своей воле. Более того, он заговорил о «преобразовании Европы», в рамках которого Третий рейх якобы был готов отстоять права всех европейских наций. Как видим, идея «объединенной Европы» была всего лишь тактическим шагом, который должен был ускорить мобилизацию сил для борьбы с Россией. Впрочем, в более приватной обстановке ни Геббельс, ни Гитлер и слышать не хотели о самостоятельности европейских государств: для них «объединенная Европа» была всего лишь уловкой.

Однако одно дело – пропаганда, а другое дело – реальная внешняя политика, которая должна была, с одной стороны, учитывать «веяния времени», а с другой – не забывать про то, что «объединенная Европа» являлась всего лишь пропагандистским мифом, призванным в первую очередь сплотить «континентальные силы» для борьбы с Россией. В 1942 году глава внешнеполитического ведомства рейха Иоахим фон Риббентроп, подобно прочим нацистским министрам, открыто выказывал свое негативное отношение к идее «новой Европы». Он публично демонстрировал свое недовольство по поводу запланированной серии радиопередач, называвшейся «Европейский час». Впрочем, уже тогда он не исключал возможности создания при своем министерстве некоего «Европейского комитета». Осенью 1942 года Риббентроп продолжает настаивать на том, что надо всячески избегать любой конкретики, касающейся послевоенного устройства Европы. Процесс создания «Европейского комитета» в структуре МИДа и вовсе затянулся. Поначалу Риббентроп предполагал его основать после окончания «французского похода», то есть после военного разгрома Франции. На практике же первый проект этого учреждения был разработан только 26 сентября 1942 года. Именно тогда один из служащих германского МИДа официально озвучил идею создания специального («европейского») комитета, который должен был возглавлять лично Риббентроп. Оценку этого проекта было поручено провести эсэсовскому офицеру Вернеру Бесту, занимавшему в структуре МИДа пост министериаль-директора. По большому счету про «Европейский комитет» забыли на несколько месяцев. Ситуация изменилась только после Сталинграда. На этот раз Риббентроп решил не дожидаться инициативы своих подчиненных, а потому сам разработал основные документы, которые должны были способствовать «объединению» Европы. 21 марта 1943 года он подготовил докладную записку, которая должна была лечь на стол Гитлеру. В этом документе министр иностранных дел рейха решился заявить о необходимости создания «Европейской федерации». В частности, в ней отмечалось, что Риббентроп и ранее предполагал подобную возможность. Впрочем, он никак не связывал идею федерации с разгромом немецких войск под Сталинградом; напротив, он указывал, что ее создание должно было быть отмечено «крупными военными успехами Германии». Первоначально в «Европейскую федерацию» предполагалось включить: Германию, Италию, Францию, Данию, Норвегию, Финляндию, Словакию, Венгрию, Румынию, Болгарию, Хорватию, Сербию, Грецию и Испанию. Основание федерации должно было произойти на территории «Остмарка» (так в рейхе называли бывшую Австрию) либо в Зальцбурге, либо в Вене. По мнению Риббентропа, создание «Европейской федерации» могло решить несколько проблем, в том числе втянуть во Вторую мировую войну на стороне Германии страны, придерживавшиеся нейтралитета. МИД волновали не столько Швейцария, сколько Швеция, Португалия, а также позиция Турции. Но все-таки главной целью «Европейской федерации» было ее противопоставление России. Риббентроп в своем документе отмечал: «Русские почувствовали бы, что Россия противостоит всей Европе, а потому русская боевая мощь была бы ослаблена».

Немаловажным кажется то обстоятельство, что Риббентроп в своей записке упоминает планы рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Почему-то принято считать, что глава МИДа и шеф СС не очень ладили друг с другом. Мол, Гиммлер был фанатичным нацистом, а Риббентроп – консервативным дипломатом. Но это не более чем заблуждение. Гиммлер был знаком с фон Риббентропом еще с конца 1932 года, когда в доме последнего шли переговоры о формировании правительства во главе с Гитлером. Более того, в мае 1933 года Гиммлер произвел Риббентропа в штандартенфюреры СС, а 20 апреля 1940 года ему был присвоен чин обергруппенфюрера СС. Риббентроп не только сотрудничал с СД, но и считался личным другом Гиммлера (насколько Гиммлер мог вообще дружить с представителями политической элиты рейха). Накануне своего назначения имперским министром иностранных дел Риббентроп со своей супругой прибыл в гости с ночевкой в дом Гиммлеров. В феврале 1939 года Маргарета Гиммлер, которая вместе с Риббентропом отдыхала в санатории, охарактеризовала его в своем дневнике как «друга семьи». Поэтому нет ничего удивительного в том, что Гиммлер решил объединить планы «СС-центричной Европы» с планами «Европейской федерации», которые были разработаны Риббентропом. Об этом имперский министр иностранных дел отдельно сообщил Гитлеру: «Я уже обсудил с Гиммлером, что при определенных обстоятельствах мы могли бы сформировать несколько первоклассных эсэсовских подразделений из европейцев, которые впечатлились бы нашими европейскими лозунгами. Они могли бы стать ценным дополнением для нашей борьбы. Детали этого проекта уже продуманы до мелочей и отдельно будут обсуждаться с Гиммлером в самое ближайшее время. Однако без упомянутых лозунгов все эти начинания не будут иметь успеха». Как видим, «объединенная Европа», разрабатываемая в недрах Главного управления СС Александром Долецалеком, и «Европейская федерация», предложенная имперским МИДом, были не конкурирующими, а взаимодополняемыми проектами. В этих проектах имелись незначительные отличия, но это не меняло ситуацию в целом.