Вселенная Алана Тьюринга - Эндрю Ходжес Страница 6

Читать Алан научился сам за три недели по книге под названием «Чтение без слез». И все же еще быстрее он научился считать, и имел раздражающую маму привычку останавливаться у каждого фонарного столба и зачитывать вслух его порядковый номер. Он был одним из тех уникальных людей, которые с трудом различают понятия «лево» и «право», и поэтому рисовал на большом пальце левой руки красную точку, которую называл «опознавательным знаком».

В детстве он говорил, что хочет стать врачом, когда вырастет. Подобная цель была одобрена родителями – отец был согласен оплатить взнос на обучение мальчика, а мать была рада выбору достойной и уважаемой профессии. Для этого необходимо было заняться образованием сына. И летом 1918 года миссис Тьюринг отправила Алана в начальную школу Святого Михаила изучать латынь.

Писатель Джордж Оруэлл был старше Алана на девять лет, и его отец тоже был служащим в Британской Индии, он называл себя выходцем из «нижнего-верхнего-среднего класса», к которому принадлежала и семью Тюрингов. Перед началом войны он писал: «… ты был либо «джентльменом», либо «не джентльменом», и если вам все же посчастливилось принадлежать к высшему классу, вы изо всех сил старались вести себя соответствующим образом, несмотря на свой доход… Скорее всего, отличительной чертой верхнего среднего класса можно было назвать то, что его традиции ни в коей мере не были коммерческими, а в основном военными, должностными и деловыми. Люди этого класса не владели землей, но ощущали себя землевладельцами в глазах Бога и поддерживали полуаристократические взгляды на жизнь, предпочитая работу в противопожарной службе торговле. А маленькие мальчики во время обеда перебирали косточки сливы на тарелке и пытались угадать свою судьбу, бубня под нос «армия, флот, церковь, медицина, право».

Семья Тьюрингов подходила под это описание. В жизни их сыновей не было ничего интересного и выдающегося, кроме, быть может, тех дней, что семья провела в Шотландии. Роскошью для них были походы в кинотеатр, на ледовый каток и возможность наблюдать, как трюкач выполняет прыжок с пирса на велосипеде. В доме Уордов происходило постоянное очищение от грехов, от запахов, чтобы отличить их отпрысков от остальных детей в городе.

Тьюринги не могли позволить себе ничего лишнего, ведь даже при высокооплачиваемой должности отца необходимо было откладывать средства на будущее. И все, на что им были необходимы средства, можно выразить буквально в двух словах: частная школа. В этом вопросе ни война, ни инфляция, ни разговоры о революции не могли ничего изменить. Долгом Алана со стороны семьи было получить образование, не вызывая проблем.

Во время краха Германской империи и начала унизительного перемирия Алан сел за прописи и учебники по латыни. Позже он будет рассказывать анекдот о его первом упражнении, в котором он перевел слово «the table» как «omit mensa» из-за непонятной сноски «omit» рядом с артиклем «the». Его не интересовала латынь, более того, он испытывал трудности с письмом. Казалось, мозг не успевал скоординировать мелкую моторику руки. Мальчику пришлось целые десять лет провести в борьбе со скрипучими перьями и протекающими ручками, и за все эти годы ни в одной из его записей не обошлось без зачеркиваний, клякс и постоянно меняющегося почерка.

Но в те годы он все еще был подающим надежды, веселым ребенком. Во время поездок на Рождество в Эрлс Корт к семейству Трастрэм-Ив Алан постоянно становился предметом для шуток дяди Берти, обладавшего веселым и простодушным нравом. Эти случаи были настоящим испытанием для Джона, на которого теперь возлагалась ответственность за внешний вид и поведение младшего брата – большую ответственность для его лет. Но что было хуже всего, по мнению Джона, так это то, что, по традиции, его одевали в матросские костюмчики (они ему шли). «… Я не знаю ничего более неудобного, чем эти костюмы. Из коробок тут же доставались воротнички, галстуки, шейные платки, кушаки и отрезы фланелевой ткани с пришитыми лентами, но как соединялись все эти детали костюма и в каком порядке, было за гранью моего понимания. Не то чтобы мой брат заботился обо всем этом, но ему было даже все равно, какой башмак обуть на какую ногу, а также что до рокового удара в гонг, оповещающего о сборе семьи за завтраком, оставалось всего три минуты. Так или иначе, я не успевал проверить такие незначительные детали, как чистота зубов и ушей своего подопечного, поскольку я был измотан, выполняя роль няни, и только когда нас брали на представления, я мог забыть о своих обязанностях брата.

Рождественские спектакли были выдающимся событием всего года, хотя сам Алан вспоминал: «Когда я был маленьким, я не мог предугадать, когда наступят праздничные дни, я даже не понимал, что они происходят в одно и то же время года». По возвращении в унылый Бастон Лодж Алан с головой погружался в географические карты. На свой день рождения он однажды попросил подарить ему атлас и с тех пор мог часами изучать его. Он также любил читать кулинарные и медицинские рецепты и переписал ингредиенты мази из щавеля для обработки кожи после ожога крапивой. Его единственными книгами были записные книжки для наблюдения за природой, а также «Путешествие пилигрима», которую мама читала ему вслух. Однажды она пропустила долгий теологический пассаж, на что сын тут же рассердился. С криком «Ты все испортила!» мальчик убежал в свою спальню. Возможно, его реакция была вызвана непреклонным и откровенным тоном героя книги Баньяна. Но в понимании Алана, если правила были однажды приняты, они должны были исполняться до самого конца без увиливаний и прочих уловок. Его няня заметила подобное отношение Алана во время игр: «То, что мне вспоминается с особой яркостью, были его особенная честность и большой ум, которыми он выделялся среди своих сверстников, а также то, что от него нельзя было ничего скрыть. Помню как однажды мы с Аланом затеяли игру. Я стала поддаваться ему, но он тут же заметил это. Через несколько минут он устроил скандал по этому поводу…».

В феврале 1919 года мистер Тьюринг вернулся в семью после трехлетней разлуки. Ему пришлось постараться, чтобы снова завоевать уважение Алана, который отличался своенравным характером и дерзил старшим. Однажды отец велел Алану поправить язычок ботинка. «Они должны лежать ровно, как блинчики на тарелке», – заметил отец. «Блинчики обычно подаются свернутыми», – тут же парировал Алан. Если у него имелось мнение по какому-нибудь вопросу, он высказывал его со словами «я знаю» или «я всегда знал». Так, он «всегда знал», что запретным плодом в садах Эдема было не яблоко, а слива. Летом мистер Тьюринг отвез семью на отдых в Аллапул, город на северо-западе Шотландии, где устроил роскошные выходные с личным помощником на рыбалке. Пока мистер Тьюринг со старшим сыном удили форель, а миссис Тьюринг делала наброски для озерного пейзажа, Алан резвился в зарослях вереска. Тогда у него появилась блестящая идея собрать немного меда диких пчел к чаю. Он долгое время наблюдал за полетом пчел и, мысленно составив карту их полета, нашел место, в котором их пути пересекались, где и обнаружил их улей. Остальные члены семьи были поражены навигационными способностями Алана, оставив без внимания найденный мутноватый мед.

Тем не менее, в декабре того же года родители снова покинули своих сыновей, и Алан вновь остался на попечении Уордов, а Джон вернулся в Хазелхерст. На этот раз отца отправили в центр Мадраса на службу в департаменте доходов, а Алан остался в Сент Леонардс-он-Си, пораженный смертельной скукой, все свое время проводя за составлением рецептов. Он настолько отставал от своих сверстников в учебе, что к приезду матери в 1921 году, когда ему было около девяти лет, он еще не научился выполнять деление в столбик.