Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны - Кристиан Унгвари Страница 6

После оккупации Венгрии Гитлер назначил главным представителем в этой стране Эдмунда Веезенмайера. Несмотря на то что он должен был учитывать и интересы СС, именно Веезенмайер был лицом, определявшим венгерскую политику тех дней. Еще до начала осады Будапешта он заявил, что будет не важно, даже если город «уничтожат десять раз, лишь бы была обеспечена оборона Вены».

Между городами Байя на юге и Сольнок на востоке на тот момент были развернуты лишь семь сильно потрепанных дивизий из состава 3-й венгерской армии и 20 танков немецкой 24-й танковой дивизии. Им противостояла советская 46-я армия. Большую часть боеспособных частей немцы перебросили для участия в танковом сражении у Дебрецена. Расстояние от позиций советских войск до Будапешта составляло примерно 100 км. Однако наступление советской стороны было бы рискованным, так как немецкие танковые части можно было легко перебросить обратно для обороны города, а у русских к тому моменту больше не оставалось достаточно бронированной техники для ведения успешных наступательных действий.

Пока советская сторона продолжала наступать на территории Венгрии в районе по ту сторону реки Тиса и в южной части Венгерской равнины, на западе страны к власти в Венгрии пришло правительство партии нилашистов с эмблемой «Скрещенные стрелы», ввергнувшее страну в обстановку всеобщего террора.

Партия нилашистов вела свое начало с середины 1930-х гг. В то время в стране возник ряд ультраправых группировок. Их появлению способствовала и обстановка всеобщего разочарования, охватившая население после правления коммунистической республики в 1919 г. Этому способствовали и сохранившиеся пережитки феодальной структуры правления и сильные антиеврейские традиции в венгерском обществе. Вождем партии стал Ференц Салаши, бывший майор Генерального штаба. Результаты 1938 г. продемонстрировали, что партия пользовалась большой популярностью в рабочих районах, где набрала до 20 процентов голосов. В своей программе партия обещала провести земельную реформу, социальные реформы в интересах рабочих и крестьян, полностью избавить страну от еврейского влияния, для чего планировалось провести депортацию всех евреев из Венгрии. Предполагалось, что в дальнейшем на базе Венгрии будет создано федеративное государство под названием Хунгаристское Карпатско-Дунайское Великое Объединение Земель, куда войдут Венгрия, Словакия, Воеводина, Бургенланд, Хорватия, Далмация, Рутения, а также Трансильвания и Босния. От национал-социализма движение переняло идею о фюрере и жизненном пространстве: народ должен безоговорочно следовать воле вождя и вести борьбу за завоевание новых земель для растущего населения.

Несмотря на то что в реальности участь Будапешта была заранее предрешена военной политикой Германии, согласно лозунгам членов партии «Скрещенные стрелы», весь венгерский народ должен был подняться на борьбу против насилия, грабежей и отправки в Сибирь, которые обязательно принесет с собой приближающаяся к городу советская армия. Преследуемые евреи видели в советских солдатах своих освободителей. В то же время оставшаяся часть населения испытывала плохие предчувствия. Относительное внешнее спокойствие в столице иногда нарушалось. Это происходило, например, при депортации евреев в лагеря или в гетто, при появлении колонн беженцев, покидавших свои дома и отправлявшихся на запад, а также после опубликования данных о выполнении приказа об эвакуации с востока Венгерской равнины (Альфёльда). «Теперь мы должны быть готовы к тому, чтобы однажды и впредь стать осажденным городом, — писал в своем дневнике ученый-лингвист Миклош Коваловски, после того как он же описал увиденную им сцену в пригороде Кишпешт, — пожилая женщина со слезами на глазах рассказывала об эвакуации из Кечкемета. Они смогли взять с собой лишь немного одежды и продуктов. При этом у них не хватило времени на то, чтобы забрать с фермы трех свиней. Жители всего города превратились в нищих. А что будет, если им придется эвакуироваться дальше?»

Пока пылало танковое сражение при Дебрецене между войсками 2-го Украинского фронта и немецкой группой армий «Юг», в Москве произошел ряд событий, оказавшихся решающими для Будапешта. С 8 по 18 октября 1944 г. на переговорах с советским руководством в столице страны находился премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль. Основной темой были британские и советские интересы в будущей Восточной Европе. Черчилль открыто предложил советскому премьеру Иосифу Сталину поделить всю эту территорию на «сферы интересов». По воспоминаниям очевидцев, он был уже изрядно навеселе, когда небрежно набрасывал на листе бумаги названия стран, делая рядом пометки с указанием соответствующих процентов, на которые делилась советская доля и доля «остальных», а именно западных союзников:

Румыния 90 % — 10 %;

Болгария 75 % — 25 %;

Венгрия 50 % — 50 %;

Югославия 50 % — 50 %;

Греция 10 % — 90 %.

Сталин не колеблясь вносил свои ремарки в документ. У него уже был большой опыт того, как делятся «сферы интересов», — ведь в 1939 г. ему уже пришлось заключать подобное соглашение, правда, тогда делиться приходилось с нацистской Германией. В один из моментов просветления Черчилль вдруг забеспокоился, в достаточно ли рыцарской манере решается такая значительная проблема: «Не покажется ли слишком циничным то, что судьбы миллионов людей мы определяем вот так бесцеремонно? Давайте порвем эту бумагу». Но Сталин спокойно ответил на это: «Нет, давайте сохраним все как есть».

Однако вероломный диктатор уже думал над тем, как нарушить это соглашение. Ранее британский премьер-министр выдвигал идею наступления войск западных союзников через Любляну, но Сталин всякий раз отвергал этот план, поскольку опасался, что продвижение англоамериканских войск сделает невозможной большевизацию этой области. Когда Черчилль в очередной раз высказался за наступление через Балканы, реакция Сталина была стандартной. На самом деле присутствие британских и американских войск в Венгрии и Югославии никак не могло угрожать его «интересам безопасности», поскольку он пообещал здесь союзникам 50-процентную долю, а 14 октября 1944 г. советские войска заняли Белград, и все шло к тому, что в течение последующих нескольких недель они оккупируют всю территорию между Дунаем и Тисой. И если Сталин, несмотря ни на что, пытался опередить союзников даже в Австрии и Баварии, которые никогда не должны были войти в советскую «зону интересов», то причина, скорее всего, заключалась в том, что он не собирался держать слово.

Советский диктатор интерпретировал термин «интересы безопасности» слишком широко. Здесь стоит сравнить требования, выставленные советской стороной по поводу так называемых «интересов безопасности» перед соседями соответственно в 1939–1940 гг. и в 1944 г. Выдвинутая Сталиным в 1944 г. программа-минимум была практически идентична тому, что он требовал от Гитлера через Молотова: расширение советской «зоны интересов» на территории Венгрии, Румынии, Болгарии, Греции, проливы между Средиземным и Черным морями. К. 1944 г. к этому списку добавились Югославия и Албания, и за исключением этих двух последних пунктов программа Сталина была поразительно схожей с тем, что Карл Маркс столетием раньше называл «естественными границами» России. Ради этой программы-минимум Сталин был готов пойти на значительный риск с военной точки зрения. Овладение Будапештом было для него необходимым не только с точки зрения гонки с английскими и американскими союзниками, но и потому, что, с его точки зрения, настал подходящий момент для большевизации Венгрии: «Освобождение столицы от немецко-фашистского ига должно ускорить… создание демократического правительства… и оказать благоприятное воздействие на некоторые колеблющиеся элементы, представляющие буржуазные партии и группировки». Империалистические устремления Советского Союза подтверждались тем важным значением, которое придавалось «гонке», которую вели Советы, с одной стороны, и британское и американское руководство — с другой. Совершенная по инициативе Черчилля операция по высадке союзников на Адриатике (имеется в виду высадка английских войск в Греции в октябре — ноябре 1944 г., то есть в Эгейском и Ионическом морях. — Ред.) была единственной подобной операцией войск Западного альянса, однако, в отличие от Сталина, Черчилль не вынашивал планов смены политического режима путем революции (английские войска просто подавили левые силы в Греции (ЭАМ — ЭЛАС). — Ред.). Стимулом здесь были всего лишь обещанные «проценты». Для Соединенных Штатов тогда вопрос о политическом контроле над Западной Европой тогда еще не стоял, это произошло гораздо позже. Задержки в наступлении союзников после высадки в Нормандии 6 июня и полное отсутствие активности их войск в период с октября 1944 по март 1945 г. также указывают на то, что британский и американский Генеральный штаб не считал своей стратегической задачей опередить Советский Союз.