Лица века - Виктор Кожемяко Страница 6

В 1917 году начался Великий бунт, поистине «революция скифов». Если обратиться к революциям в Мексике и Китае, то там бунт и интенсивное «молекулярное» насилие длились десятилетия, нанося тяжелейшие травмы народу. Ленин же буквально на другой день после Октября начал жесткую кампанию за восстановление государственности, налаживание дисциплины, учет и контроль, выстраивание властных вертикалей и т. д.

Надо заметить, что это вызвало злобную критику со стороны эсеров и меньшевиков, которые обвиняли Ленина в восстановлении проклятой буржуазной государственности. А массы рассудили наоборот: они в жестких мерах большевиков видели силу, способную на восстановление условий, обеспечивающих жизнь – восстановление жизнеустройства! Вспомним хотя бы продразверстку, которая дала пайки тридцати четырем миллионам горожан и спасла их от голода и голодной смерти. Военная доктрина, согласно которой Гражданская война завершалась мощными ударами и разоружением всех «неформальных вооруженных формирований» – включая быстрое подавление «красного бандитизма». И, конечно, нэп.

И раз уж упомянули Есенина, давайте вспомним всю строфу:

Того, кто спас нас, больше нет.

Его уж нет, а те, кто вживе,

А те, кого оставил он,

Страну в бушующем разливе

Должны заковывать в бетон.

Апрель 2001 г.

Сталин… Какой вихрь противоречий возникает до сих пор, когда звучит это имя! Совершенно очевидно, что Сталин – одна из крупнейших фигур XX столетия. Но оценки его резко противоположны. Да и вряд ли можно сказать, что все сделанное им уже достаточно полно, всесторонне и объективно проанализировано. Явная заданностъ мешает этому на Западе, она же долгое время сказывалась и сейчас сказывается в нашей стране.

Возвращение Сталина в наше сознание и в нашу жизнь, причем возвращение отнюдь не в карикатурном виде, какой ему усиленно пытались и пытаются придать, поучительно во многих отношениях. Но прежде всего (это уме абсолютно бесспорно!) оно свидетельствует: из истории, как из песни, слова не выкинешь.

Мой собеседник на сталинскую тему в советское время был известен не только как видный ученый-обществовед, но и как блестящий журналист. Он работал первым заместителем главного редактора «Правды», возглавлял журнал «Коммунист». В последние годы, будучи профессором МГУ, Ричард Иванович Косолапое проделал большую работу по продолжению издания незаконченного собрания сочинений И. В. Сталина.

Виктор Кожемяко. Ричард Иванович, предлагаю вам поговорить о Сталине и об отношении к нему. Понимаю, тема необъятная, и, наверное, она никогда до конца исчерпана не будет.

Скажу откровенно, для меня стало неожиданностью, когда некоторое время назад начали появляться в печати ваши статьи, которые можно было бы назвать просталинскими. По возрасту мы с вами почти ровесники, детство и юность наши прошли в сталинские годы с определенным пиететом к вождю, хотя (про себя скажу) и с ощущением, что по части славословия его перебиралось чересчур. А потом – XX съезд, доклад Хрущева, и сразу – резкая переоценка буквально всего, что связано с этим именем. А как менялось отношение к Сталину у вас?

Ричард Косолапов. Не знаю, может быть, это связано с фамильной традицией, но отношение к Сталину на всем протяжении сознательной жизни у меня было, в общем, ровное. Разумеется, в периоды либо неистового его захваливания, либо яростного развенчивания возникали вопросы: по каким причинам; не открылось ли то, о чем я не догадывался; к чему бы сейчас такое?… Но вопросы относились больше к психологическим нюансам, недоумениям, невыясненным обстоятельствам и т. п., чем к месту Сталина в истории советского общества, тому, что он совершил… Помню и взоры, обращенные с тоской и надеждой к Москве летом 1941 года; и подвиг Сталина, взошедшего 7 ноября, как обычно, на трибуну ленинского Мавзолея; и уважительное, по-особому теплое, непереводимое на другие языки слово, произнесенное бойцом зимой 1943 года – «батя»… Нам никуда не уйти от этого народного восприятия, а разрыв с ним губителен и для политического деятеля, и для любой партии. Не в этом ли один из ключей к нашим бедам последних десятилетий, к краху КПСС и социалистических начинаний, к развалу державы?

Сброшюрованный доклад Хрущева под большим секретом дал мне прочесть тогдашний мой начальник. «Из здания не выноси. Соберешься уходить – запри в сейф».

Прямо скажу, впечатление от сего опуса было мутное. Я, естественно, тогда не знал, что Хрущев готовил текст с помощью Поспелова и Шепилова, в обход ЦК и его Президиума, и вынес свое соло, по сути, за рамки съезда. Произносилось оно, когда съезд уже избрал новые центральные руководящие органы и, стало быть, закончил работу; когда делегаты утратили свои уставные полномочия и в лучшем случае могли выступать в роли пассивно слушающего актива. Именно так родилась «линия XX съезда», немало способствовавшая подрыву коммунистического движения. Повторяю: всего этого я тогда не знал и не мог знать, но интуитивно ощутил фальшь, а потому не стал «в одночасье и навсегда» антисталинистом…

И еще одно. Никаких «просталинских» статей я не писал. Тема Сталина затрагивалась в моих публикациях лишь попутно и по касательной. Только в 1995 году я выпустил сборник сталинских текстов, в которых дальновидно предсказывалось поражение нашей революции при определенных, не стихийно складывающихся, а целенаправленно создаваемых условиях – вроде тех, что мы наблюдали в 1985–1993 годах. Около трети книги, которая была названа «Слово товарищу Сталину», составили мои комментарии, надеюсь, достаточно объективно освещающие достоинства и недостатки включенных в нее работ…

В. К. Теперь, думается, уже мало осталось людей, которые считают Сталина ничтожеством, недоумком, параноиком и т. п. Даже Радзинский в своей книге и телевизионных «Загадках Сталина» поет иную песню. Великий злодей, гений зла – примерно так можно определить эту возобладавшую на сегодня версию. Как вы относитесь к ней? Ясно, что Сталин – фигура достаточно сложная и противоречивая. Но, подводя, так сказать, исторический баланс: чего, на ваш взгляд, больше было в деятельности Сталина – действительно зла или все-таки добра? Понимаю упрощенность, примитивность такой постановки вопроса, но все же…

Р. К. Версия «гения зла» абсолютно несостоятельна. Нелепо, имея дело с такой масштабной исторической личностью, как Сталин, стараться выглядеть выше и умнее ее. А Радзинский старается. Более того, он голосом, глазами, губами, ужимками играет сразу две роли – сперва однозначного «злодея», потом себя как жреца-судию. Многим это нравится, но, на мой взгляд, получается и то, и другое из рук вон плохо. Думаю, эта уже сыгранная пародия и самопародия Радзинского могла бы украсить хорошую сатирическую пьесу…

Чтобы понять реального, а не сфантазированного Сталина, следует заметить, что для него, имевшего духовное образование и прекрасно знакомого с церковной риторикой о добре и зле, не существовало отвлеченного зла вообще. Зло он понимал всегда конкретно, как воплощенное в людях и отношениях, а такими воплощениями были для него частная собственность, буржуазия, империализм, всякого рода оппортунистические, антипролетарские уклоны и т. д. Сталин не демон и не ангел. Он мог метить в противника и ударить по своим. Он мог ошибаться и в то же время умел быть осмотрительным и мудрым, имея в виду главную цель – уничтожение всевластия капитала и империалистической угрозы; укрепление мощи и благосостояния Советского государства и трудового народа. Беда всех его врагов и критиков состояла в том, что они, как правило, мыслили частично. Они охватывали своим умом бытовую или локальную ситуацию, он – целое. Они думали лишь о регионе, он – о выигрыше в мировом масштабе.