Советское военное чудо 1941-1943. Возрождение Красной Армии - Дэвид Гланц Страница 6

Затем последовало впечатляющее наступление вермахта иа Москву — операция «Тайфун». На начальной стадии этой операции в конце октября Северо-Западный фронт использовал близ города Калинин специальную оперативную группу (возглавленную Н. Ф. Ватутиным, начальником штаба фронта) с целью остановить наступление немецкой 9-й армии в направлении жизненно важной железнодорожной линии Ленинград-Москва и в конечном итоге помешать этой армии принять участие в финальном натиске вермахта на Москву. [16]

Таким образом, стратегическая оборона Красной Армии в 1941 году была далеко не столь случайной, импровизированной и пассивной, как считалось прежде, а наступление вермахта — далеко не столь гладким и неудержимым. В то же время эти «забытые битвы» объясняют, почему в конечном итоге вермахт в начале декабря потерпел поражение у ворот Москвы.

Анализ

Советское военное и политическое руководство и Красная Армия потерпели в июне-июле 1941 года на западных границах Советского Союза поражения потрясающих масштабов. В августе-сентябре за ними последовали катастрофические поражения на Украине и под Киевом, и равно сокрушительные катастрофы в октябре под Вязьмой и Брянском. К ноябрю победоносные немецкие войска уже находились на подступах к Ленинграду, Москве и Ростову, растянувшись на огромном фронте от Балтийского до Черного моря.

Столкнувшись лицом к лицу с этими пугающими реалиями, советское руководство должно было либо научиться успешно вести войну с более опытным вермахтом, либо просто погибнуть. В данном случае нужда, то есть самое выживание Красной Армии и Советского государства, стала матерью изобретательности.

Сталин и его недавно созданная Ставка хорошо понимали масштабы обрушившейся на них катастрофы и чувствовали смертельную опасность гитлеровской операции «Барбаросса» для выживания Советского Союза. Поэтому и Сталин, и Ставка с самых первых дней войны усиленно старались предотвратить катастрофу. Несмотря на огромные трудности, они приказывали Красной Армии действовать наступательно, и старались скоординировать эти наступательные действия по времени, месту и целям. Однако они серьезно переоценивали боевые возможности Красной Армии и изначально недооценивали возможности вермахта. Вследствие этого Ставка ставила перед своими войсками совершенно нереалистичные задачи — с предсказуемо катастрофическими результатами.

Это положение осложнялось еще и тем, что у командного состава Красной Армии, особенно у ее старших офицеров, но также и у младших офицеров, сержантско-старшинского состава и рядовых солдат не было опыта, необходимого для эффективного противостояния лучше руководимому и более искусному в тактическом и оперативном отношении вермахту. Непонимание Ставкой этой реальности вплоть до последних месяцев 1942 года неизбежно приводило к повторяющимся срывам и провалам оборонительных и наступательных действий Красной Армии-даже во время ее частично успешного наступления зимой 1941/42 года, когда ей не удалось выполнить чрезмерно амбициозные задачи Ставки, поставившей целью уничтожение группы армий «Центр» у ворот Москвы. Ситуация еще более осложнялась тем, что инфраструктура тылового материально-технического обеспечения оказалась совершенно не отвечающей требованиям современной мобильной войны — как в первые шесть месяцев боевых действий, так и большую часть 1942 года.

Исторические дебаты

Осенне-летняя кампания 1941 года стала причиной многочисленных споров относительно разумного объяснения тех или иных ключевых стратегических и оперативных решений Гитлера и Сталина и их ключевых военных советников, принятых в самые критические моменты в ходе кампании, а также действенности и последствиям этих решений. Эти дебаты включают в себя как исторические «что, если бы?», так и совершенно различные интерпретации происходившего и его причин.

В число прочих «что, если бы?» входят:

«Что, если бы Гитлер начал операцию „Барбаросса" в мае 1941 года, а не в конце июня?»

«Что, если бы Гитлер приказал вермахту продолжить наступление на Москву не в октябре 1941 года, а в конце августа или в начале сентября 1941 года?»

«Что, если бы Сталин приказал Красной Армии отойти от границы еще до начала немцами „Барбароссы"?»

Ответы на все эти вопросы по самой своей природе являются лишь предположениями, догадками и полетом воображения относительно последствий иных решений Гитлера или Сталина. Поэтому они не являются объективно доказуемыми и остаются за пределами настоящего исследования.

С другой стороны, расходящиеся интерпретации отражают вполне закономерные споры по поводу обоснованности или эффективности конкретных решений в тех или иных реальных событиях. В их число входят такие вопросы, как:

«Собирался ли Советский Союз начать летом 1941 года превентивную войну против Германии?»

«Приказывал ли Сталин атаковать Берлин в феврале 1945 года, а если нет, то почему?»

Поскольку эти споры относятся к действительным историческим событиям, то их решение напрямую зависит от весомости исторических доказательств. Хотя личные мотивы принимавших эти решения ключевых лиц зачастую трудно — а то и вообще невозможно — разобрать, сами перечисленные вопросы остаются существенной частью истории войны.

Как и остальная война, летне-осенняя кампания 1941 года породила длительные дебаты по широкому кругу важных вопросов, включая нижеследующие.

Миф о превентивной войне Сталина. 15 мая 1941 года Г. К. Жуков, начальник Генерального штаба Красной армии, направил своему начальству записку о возможном превентивном нападении на войска вермахта, которые тогда сосредотачивались в восточной Польше. Хотя на документе с этим предложением стоят инициалы наркома обороны Советского Союза, маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, нет никаких свидетельств того, что Сталин читал этот документ и предпринял какие-то действия на основании написанного. Тем не менее одно лишь наличие этой записки вкупе с другими отрывочными свидетельствами подготовки к войне обеспечило основу для появившихся в последнее время утверждений о том, что Сталин и в самом деле собирался в начале июля 1941 года начать превентивную войну против Германии — но просто не смог этого сделать, поскольку Гитлер нанес удар первым. [17]

Все существующие архивные источники опровергают это спорное утверждение. [18]Как показывают последующие события, летом 1941 года Красная Армия была не в состоянии вести никакой войны — ни наступательной, ни, как показал ход реальных боев, оборонительной. Более того, хотя предложение Жукова, безусловно, имело место, оно лишь отражало нормальное планирование на случай чрезвычайных обстоятельств, входившее в круг обычных задач Генерального штаба. И наконец, хотя на оригинальном предложении стоят инициалы Тимошенко, на нем нет ни инициалов Сталина, ни обычных помет на полях — таким образом, давая основания предполагать, что Сталин, скорее всего, никогда его не видел.