Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944 - Гарольд С. Дойч Страница 6

Благодаря «моторной» энергии Герделера началу слабые, глубоко законспирированные и в значительной степени бездействующие и не связанные между собой оппозиционные группы стали постепенно укрепляться и устанавливать между собой рабочее взаимодействие, хоть этот процесс и шел весьма медленно. В то же время определялись ключевые фигуры в трех основных секторах оппозиции, ее главных составляющих, которые сохранили роль ядра и основных оппозиционных центров во втором «раунде».

Ввиду того что в оппозиции были представлены самые разнообразные общественные слои и группы, весьма трудно дать какие–то четкие определения ее общей направленности; как представляется, наиболее удачным будет словосочетание «политическая составляющая». В нее входили как представители партий, сохранившихся с времен Веймарской республики, так и граждане, не входящие ни в какие партии и представляющие самые разнообразные профессиональные слои: предприниматели, юристы, профсоюзные лидеры и учителя. Все они объединялись вокруг группы Герделера, которая являлась своего рода естественным центром оппозиции. Члены этой группы регулярно встречались раз в неделю или две в Берлине, в доме доктора Альфреда Небгена. Вначале в этой группе были в основном представлены правые и центристы. Неоценимый вклад в работу группы внесли католики–центристы, поскольку у них уже имелись налаженные связи с представителями бывших христианских (католических) профсоюзов. Руководители этих профсоюзов могли успешно устанавливать контакты с теми, кто занимал в свое время ведущие позиции в свободных (социал–демократических) профсоюзах. Таким образом, Герделер получил возможность со временем рассчитывать на сотрудничество со стороны тех, кто придерживался умеренно левых взглядов и кто вначале без всякого энтузиазма относился к перспективе того, чтобы Герделер стал канцлером. Впоследствии группа Герделера установила связи практически со всеми оформившимися некоммунистическими силами, которые играли более или менее значимую роль после захвата власти Гитлером.

Рост оппозиционных настроений внутри внешнеполитического ведомства шел шаг за шагом по мере расширения политической составляющей оппозиции в целом и вовлечения в ее деятельность все большего числа людей по всей стране. У работников этого ведомства, как ветеранов, так и молодых, за исключением тех, кто буквально только что появился на дипломатической службе, были все основания с лихвой вернуть Гитлеру его презрение, отвращение и ненависть к дипломатической службе и работникам внешнеполитического ведомства [7].

Сотрудники внешнеполитического ведомства обладали глубокими и разносторонними знаниями и профессиональной подготовкой, а также были хорошо знакомы с положением дел в странах, где отсутствовали тоталитарные порядки; поэтому они обладали достаточным иммунитетом против тех штампов и идеологических установок, которые фанатично пытались вдалбливать немцам нацисты. Одним из наиболее характерных подтверждений этого является тот факт, что, несмотря на активное идеологическое давление, которое нацисты осуществляли в течение почти двенадцати лет, практически весь руководящий состав МИДа и дипломаты старшего звена не изменили своему вероисповеданию. Гауляйтер (руководитель районного отделения нацистской партии) Бохль, главный «надсмотрщик» нацистов в министерстве, раздраженно писал шефу полицейских служб рейха Гиммлеру 25 сентября 1944 г., что 625 из 690 сотрудников высшего звена по–прежнему считают себя протестантами (506 человек) или католиками (119). И только 65 человек, в основном нацистские партийные назначенцы или представители Союза нацистской молодежи, написали в анкетах, что они «верующие», что на самом деле говорило о прямо противоположном. По мнению Бохля, это означало, что 625 сотрудников высшего звена внутренне отвергают национал–социализм.

Конечно, в дипломатической среде существовала дистанция огромного размера между внутренним неприятием режима и готовностью активно бороться с ним. Сторонников борьбы было, к сожалению, крайне мало, хотя многие готовы были немедленно «разбежаться» в случае свержения Гитлера. К тем нацистским назначенцам, которых Гитлер направлял присматривать за дипломатами, относились с презрением и пренебрежением, смешанным с высокомерием и чувством собственного превосходства. В первые годы нахождения фашистов у власти удавалось предотвращать активное вмешательство нацистов в профессиональную работу ведомства благодаря главным образом государственному секретарю (заместителю министра иностранных дел) Бернхарду фон Бюлову. Однако после его смерти в 1936 году противостоять нацистам столь же эффективно уже не удавалось. Сдерживающие барьеры окончательно рухнули с назначением на пост министра иностранных дел в феврале 1938 года самодовольного, тщеславного и властного Иоахима фон Риббентропа. Единственным «лучом света в темном царстве» было назначение на пост госсекретаря барона Эрнста фон Вайцзеккера.

Казалось бы, если смотреть с точки зрения Риббентропа, назначение Вайцзеккера его замом выглядело странным: ведь Вайцзеккер был сторонником всего того, что пытался искоренить в МИДе Риббентроп. Однако единственной альтернативной кадровому дипломату на этой должности был бы назначенец от нацистской партии, который мог бы стать прямым конкурентом Риббентропа. Последний и так был весьма недоволен наличием в его ведомстве должности «надсмотрщика» в лице гауляйтера, на которой активно работал Бохль. А поскольку наиболее высокую дипломатическую должность из кадровых дипломатов занимал в то время Вайцзеккер, то именно он и был одним из главных претендентов на пост госсекретаря. К счастью для оппозиции, Риббентроп, практически ничего не знавший о Вайцзеккере, обратился за информацией к Эриху Кордту, руководителю коллегии МИДа. Кордт, который видел Риббентропа насквозь и умел читать его намерения и устремления, отметил, что Вайцзеккер будет в случае его назначения на этот пост «более чем просто подчиненный»; ведь он в прошлом был морским офицером и поэтому «знает, как подчиняться и выполнять приказы». Это как раз было то, чего хотел Риббентроп, который тут же, придав своему лицу выражение крупного государственного деятеля, огласил свое решение: «Так он умеет подчиняться и выполнять приказы? Тогда пригласите его сегодня пообедать со мной».

То, что Вайцзеккер хорошо разбирался в политических и общественных вопросах, в значительной степени объяснялось семейными традициями – он был сыном премьер–министра бывшего королевства Вюртембергского. Его служба во флоте во время Первой мировой войны на высоких офицерских должностях, включая штабную работу, расширила его кругозор. Поступив на дипломатическую службу в середине 20–х годов, он уверенно чувствовал себя на любой из должностей во внешнеполитическом ведомстве, которую ему приходилось занимать, и в 1936 году получил должность руководителя политического департамента, которая считалась третьей по значимости из всех должностей МИДа. Что же касается его антипатии к нацизму, то это было в значительной степени вызвано тем, что за рубежом ему пришлось работать с людьми, придерживавшимися разумных политических взглядов, – со швейцарцами, датчанами и норвежцами. Когда он вернулся в Берлин из своей последней загранкомандировки, где занимал пост советника в германском посольстве в Берне, внутри МИДа уже шло формирование оппозиционного ядра вокруг Эриха Кордта. А в 1938 году, когда Вайцзеккер занял пост государственного секретаря, он стал основной опорой и в конце концов руководителем оппозиционного кружка внутри министерства.