Южный бунт. Восстание Черниговского пехотного полка - Оксана Киянская Страница 6

К активной деятельности в тайном обществе он вернулся в 1818 году – когда, сопровождая назначенного главнокомандующим 2-й армией Витгенштейна, приехал в Тульчин, в армейский штаб. Именно там он создал Тульчинскую управу Союза. «Первый, водворивший преступный союз сей во 2-й армии в начале 1818-го года, – был Павел Пестель в год вступления графа Витгенштейна в начальствование 2-ю армиею, и у которого Пестель был адъютантом», – утверждал на следствии Николай Комаров, до 1821 года член этой управы.

Через год сопредседателем управы стал капитан Гвардейского генерального штаба Иван Бурцов, адъютант начальника армейского штаба Павла Киселева. «Я прежде полковника Бурцова (Бурцов стал полковником в 1822 году. – О.К.) находился в Тульчине и потому прежде его там действовал. По прибытии же Бурцова действовали мы вместе», – писал Пестель в показаниях [32].

В конце 1819 года, сопровождая Витгенштейна, Пестель приехал в Петербург. И практически сразу же после его приезда начались известные «петербургские совещания» 1820 года. В беседах со своими сподвижниками Пестель настоял на гласном обсуждении вопросов о будущем устройстве государства и судьбе царствующего монарха.

На следствии он будет утверждать, что эта дискуссия происходила на «собрании Коренной думы» – руководящего органа Союза благоденствия. И что «прения» завершились формальным голосованием: «Объявлено, что голоса собираться будут таким образом, чтобы каждой член говорил, чего он желает: монарха или президента; а подробности будут со временем определены. Каждый при сем объявлял причины своего выбора, а когда дело дошло до Тургенева, тогда он сказал по-французски: Le president – sans phrases; то есть: президент без дальних толков. В заключение приняли все единогласно республиканское правление. Во время прений один Глинка говорил в пользу монархического правления, предлагая императрицу Елисавету Алексеевну».

Некоторые участники совещаний оспаривали на следствии выводы Пестеля. Наиболее решительно их опровергал активный член Союза благоденствия Федор Глинка: «На вопрос же о каком-то как бы торжественном и важном заседании, где трактовали о правлении для России, я ничего другого сказать не могу, как только то, что такого заседания не было».

«Что же касается до решения Коренной думы ввести в России таковое правление, то мне показалось бы нелепым и здравому смыслу противным, если бы в присутствии моем сия дума, составленная из нескольких молодых людей, не имеющих ни значительной власти, ни влияния политического, приняла на себя делать определения или решения о введении в государстве обширном и сильном какого-либо нового образа правления», – показывал на следствии другой участник дискуссии, Иван Шипов [33].

Трудно однозначно ответить на вопрос, происходила ли эта дискуссия на правильно организованных заседаниях, закончившихся голосованием, – или беседы насчет «выгод» и «невыгод» монархического и республиканского правлений происходили в неформальном, дружеском ключе. Однако независимо от формы дискуссии следует признать: именно в 1820 году Пестель предложил цареубийство как возможный метод введения республики. Впоследствии именно с его именем будет связано большинство радикальных «цареубийственных» проектов. Более того, вскоре цареубийство станет обязательным элементом плана действий возглавляемого Пестелем Южного общества.

С. Н. Чернов обоснованно утверждал, что декабрист пришел к идее цареубийства не столько в результате размышлений над политическими проблемами, сколько в результате «очень сильного и глубокого личного потрясения». Потрясение же это было вызвано громкой отставкой его отца с должности генерал-губернатора Сибири: «Сколько мы знаем характер Пестеля, можно догадываться, что узнав о беде отца, он пережил бурю личного негодования к императору и его советчикам».

В глазах Пестеля «император Александр естественным образом очень быстро приобретает характер несправедливого гонителя семьи. И в этот самый момент раздражения и обиды французский революционер убийством герцога Беррийского указывает ему – пусть не совсем новый – путь политической борьбы. И в минуты страстного раздражения Пестель взял предложенное французом средство» [34].

С этим мнением трудно не согласиться. Однако признав, что в основе цареубийственной идеи Пестеля действительно лежит личная обида на царя, необходимо понять, почему он решил ввести цареубийство в программу тайного общества. Ведь согласившись видеть Россию республикой, заговорщики уже сошлись на том, что в будущем государственном устройстве царя быть не должно.

Более того, присутствующий одном из совещаний Николай Тургенев произнес свой знаменитый афоризм: «Le president sans phrases», «президент без дальних толков». И заговорщики, по верному замечанию исследователей М. П. Одесского и Д. М. Фельдмана, не могли не опознать тут перифраз формулы, использованной французскими радикалами 1793 года в Конвенте, когда на голосование был поставлен вопрос о казни короля: «La mort sans phrases», «смерть без дальних толков» [35].

Здесь Пестель, очевидно, счел, что совещания – подходящий повод для новой попытки сделать организацию боевой и сплоченной. В принципе, теоретические рассуждения о «монархии» и «республике» не заключали в себе ничего противозаконного. Иное дело – цареубийство. Соглашаясь на него, члены тайного общества не оставляли себе пути к отступлению. Возможность проводить время в праздных разговорах о «благе отечества» сводилась на нет: каждый из них, по российским законам, в случае разоблачения мог быть казнен. У них оставалась только одна дорога – дорога конкретного революционного действия.

В результате, несмотря на все старания Пестеля, результаты совещаний оказались более чем скромными. Сам Пестель после их окончания начал писать свой первый, конституционно-монархический, вариант «Русской Правды». А попытка «привить» Союзу радикальную программу закончилась, по мнению С. Н. Чернова, развалом организации. От Союза благоденствия стали отпочковываться малочисленные миниобщества, в основном не принявшие идею республики. И все закончилось в 1821 году роспуском Союза на съезде в Москве [36].