Двенадцать минут любви - Капка Кассабова Страница 6

— Спасибо — улыбается он учтиво.

— Ну и как оно? — ухмыляется подошедший Джефф.

— Это было… — я пытаюсь подобрать нужные слова, но в голову ничего не приходит.

А тем временем Джеймс танцует с аргентинкой Сесилией, которая уже десять лет живет в Новой Зеландии, работает хореографом и помогает Карлосу организовывать местные мастер-классы. У нее лучезарная улыбка, восхитительная фигура, водопад темных кудрявых волос, на ногах красуются черные туфельки с чуть приоткрытыми носками.

— А ты как? — спрашиваю Джеймса.

— Господи, — говорит он, и, похоже, как и я, он ошеломлен.

После пяти минут, проведенных с Карлосом, вернуться в мир смертных и танцевать с ними мучительно — и физически, и морально. Я не могу выразить, что именно не так в том, как они двигаются или обращаются со мной, но чувствую, что все неправильно. Ибо благодаря Ривароле теперь знаю, каким может быть танго, и хочу еще такого.

Теперь мой график плотно расписан: школа Дэна Грина, студия Тима Шарпа, еженедельная милонга в баре Fuego и позади ресторана Bodrum. Я, Джеймс и Джефф танцуем четыре раза в неделю, наблюдая за разладом в нашем маленьком танго-мирке: Дэн с женой никогда не появляется на вечерах, устраиваемых Тимом Шарпом, который, в свою очередь, кажется, предпочел бы умереть, чем станцевать хоть раз в школе Грина. Два лидера, два маленьких лагеря. Церковный раскол в танго. В один вечер проводятся две милонги, и я порхаю с одной на другую, ведь мне все мало.

Мы занимаемся в мрачных студиях, в полуразвалившихся барах, в гулких церковных залах, напоминая черными одеяниями скорбящую после похорон семью. Мы абстрактно движемся под абстрактные мелодии Пьяццоллы, такие как Pulsación 1 («Пульсасьон 1»), Solitude («Одиночество»), Libertango («Либертанго»), Violentango («Виолентанго»), Pulsación 2 («Пульсасьон 2»), Pulsación 3 («Пульсасьон 3»). Мы даже не знаем, что это за музыка, потому что не слышим ее, слишком занятые выполнением шагов. Простотой импровизаций и жестокостью, с которой отрабатываем друг на друге ганчо, двойные ганчо, сэндвичи, сакады и тройные сакады, мы походим на брутальных прародителей танца.

Жизнь снова обретает смысл. Я познакомилась с новыми людьми и начала заводить друзей. Местное зарождающееся танцевальное сообщество принимает всех желающих. Даже Джеймс отмечает, что я выгляжу «почти счастливой».

Танго уже приоткрыло мне дверцу в мир красоты, пока еще недостижимой, но только пока. И уже становится моей первой безрассудной страстью в моей жизни.

И клянусь именем Пьяццоллы, что мои «годы одиночества» закончились.

Однажды вечером под конец занятий Джеймс поинтересовался, не хочу ли я присоединиться к группе тангерос и отправиться в Буэнос-Айрес на Третий международный конгресс аргентинского танго.

— Звучит солидно. Наверное, это для профессионалов, — сказала я.

— Мы и есть профессионалы, Капка. Мы профессиональные фанаты танго, — возразил Джеймс.

Проверила свой ежедневник, хотя и так знала, что никаких планов у меня нет. Проверила банковский счет — та же история, пусто. И в ту же неделю забронировала билет на самолет. В кредит. Я танцевала шесть месяцев, и могли понадобиться годы, чтобы стать хорошим исполнителем или обзавестись деньгами. Так какой же смысл ждать?

Так я оказалась в маленьком автобусе, который вез меня и еще пятерых новозеландцев из аргентинского аэропорта. Наша компания состояла из начинающей Гретель, Джеймса, чопорной пары учителей из Веллингтона и их соотечественника по имени Натан, про которого все говорили, что нужно станцевать с Натаном, чтобы почувствовать, что такое настоящее танго. И я очень этого ждала, поскольку, надо сказать, очень боялась танцевать с аргентинцами. У меня было тайное подозрение, что я все делаю неправильно, а ноги не выдерживают никакой критики, хотя в последнее время я только о них и думала.

Мы промчались мимо пригородных трущоб — убогих лачуг с рифлеными крышами и развешанным на улице бельем, и вот перед нами город со слегка облупившимися зданиями в стиле модерн и спешащими, хорошо одетыми, ухоженными людьми. А наша компания одета в спортивные толстовки и кроссовки.

— Ух ты! — Гретель не отрываясь разглядывает улицы. Она родом с Южного острова, известного тем, что там проходили съемки «Властелина колец», и тем, что на одного местного жителя приходится три овцы. — Никогда ничего похожего не видела.

— Похожего на что? — спрашиваю. Отсутствие в ней хладнокровия выбивается из нашего общего стиля. Хорошо, из моего стиля.

— Да все вокруг, все такое… другое.

Честно говоря, не могу похвастаться никаким стилем, будучи по сути во многом такой же провинциалкой, как и Гретель. Возьмите провинциальное низкопоклонство, добавьте синдром бедного родственника — комплекс выходца из Восточной Европы. И вуаля, вот она я, чудо культурного невроза. Впрочем, я оказалась неправа в отношении Гретель. В конечном итоге она осталась в Южной Америке изучать испанский, а год спустя организовала первый фестиваль танго в Новой Зеландии.

Но сейчас все, что способна сказать наша группа на языке гаучо, укладывается в набор: «привет», «спасибо», «одно пиво, пожалуйста», а это не очень помогает ориентироваться в беспорядочной смене проспектов и улиц. Наш отель Oriental — маленькое здание с душными комнатенками — слабо напоминает гостиницу в общепринятом смысле слова и уж точно лишен восточного колорита. Он располагается на улице Бартоломе Митре, напоминающей мне своим названием крупную сеть австралийских магазинов. На самом деле улица получила имя в честь одного из аргентинских президентов-либералов.

В городе бурлит беззастенчивая волнующая энергия. Здания и лица поражают либо великолепием, либо великолепным упадком. Высокие купола отражают мечты о славе, а сточные канавы олицетворяют реальность. Буэнос-Айрес вызывает у меня чувство сродни детским воспоминаниям — я как будто уже бывала здесь, подобно тому как всегда «знала» танго.

Мы подъезжаем к грандиозному многоэтажному комплексу Конгресса, в программе которого заявлена уйма мастер-классов, милонг и светских мероприятий. Ключевые фигуры — Фабиан Салас и Густаво Навейра и их грешные дамы Каролина дель Риверо и Жизель Анн, но женщины, похоже, выступают в роли «приятных дополнений». Танцоры снялись в фильме Салли Поттер «Урок танго» и теперь наслаждаются статусом звезд и ростом популярности и доходов. Свое предприятие они окрестили Cosmotango®, а его детище — Конгресс — заявлен как «самое крупное и важное мировое событие в танго с 1999 года!».

Событие рассчитано на гринго, интересующихся новыми трендами в танго. То есть гринго с деньгами — долларами США, которых у меня нет. С ужасом и недоумением осознаю, что даже одержимость танго не в силах уменьшить пропасть между мной и десятидневным абонементом на Конгресс. Я могу позволить себе только один мастер-класс и отчаянно хочу провести два часа с Чичо Фрумболи и Лусией Мазер.