Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918 - Эрих Людендорф Страница 6

В Ретинне я в конце концов попал на шоссе, ведущее в сторону деревни Кюи-дю-Буаз. Внезапно впереди блеснула яркая вспышка и вдоль дороги, никого не задев, провизжала картечь. Через несколько шагов мы натолкнулись на целую кучу раненых и убитых германских солдат – авангард бригады с генерал-майором фон Вуссовом, попавший ранее под пушечный залп. Я решил принять на себя командование бригадой. Сначала необходимо было справиться с вражеской артиллерией. Капитаны фон Харбоу и Бринкман из штабного персонала вместе с горсткой смельчаков, хоронясь за кустами и строениями, пробрались к батарее и вынудили многочисленную армейскую прислугу сдаться. Дорога была свободна.

Вскоре мы вступили в Кюи-дю-Буаз, где завязалась ожесточенная рукопашная схватка. Между тем уже рассвело. Выкатив вперед две гаубицы и с их помощью расчищая путь, мы медленно продвигались вперед. Несколько раз мне приходилось личным примером поднимать солдат из укрытий в атаку. Наконец деревня осталась позади.

Но тут мы заметили марширующую вдоль Мааса в сторону Льежа военную колонну. Это были бельгийцы, стремившиеся поскорее уйти за реку и не думавшие о защите или нападении. Потребовалось довольно много времени, чтобы выяснить обстановку. Между тем моя бригада пополнилась за счет ранее отставших солдат. Прорыв через оборонительный обвод состоялся. Вскоре к нам присоединился 165-й пехотный полк под командованием полковника фон Овена, а затем прибыл и генерал фон Эммих.

Дальнейший путь прошел без приключений. Обойдя северную оборонительную линию Льежа, мы поднялись из маасской долины на холмы восточнее форта Шартрез. Примерно в 2 часа дня здесь собралась вся бригада. Наши артиллеристы заняли позиции, нацелив орудия на город. Время от времени они давали залп, чтобы, во-первых, подать сигнал другим бригадам и, во-вторых, сделать коменданта и население города более податливыми. Я приказал дать личному составу бригады небольшую передышку и обеспечить едой, заимствуя продукты в окружающих бельгийских домах.

С холмов открывался великолепный вид на лежавший у наших ног город. Из общего хаоса домов на противоположном берегу выделялась старинная цитадель. Внезапно над одной из ее башен появился белый флаг. Генерал фон Эммих приготовился послать туда парламентеров. Я же предложил подождать делегацию с той стороны. Однако генерал со мной не согласился, и капитан фон Харбоу отправился верхом в город. В 7 часов вечера он вернулся и сообщил, что белый флаг вывесили вопреки воле коменданта. Вступать в город было уже слишком поздно, нас ожидала беспокойная ночь.

Мы попали в весьма затруднительное положение. От других бригад не поступало никаких известий. Конные связные пробиться к ним не смогли. Стало ясно: бригада оказалась в одиночестве в поясе оборонительных фортов, отрезанной от внешнего мира. В скором времени можно было ожидать вражеской контратаки. Связывали нас и около тысячи бельгийских военнопленных. Когда стало известно, что ближайший к нам форт Шартрез (довольно древнее сооружение) не занят противником, я отправил военнопленных туда в сопровождении роты солдат. Командир роты, вероятно, подумал: в своем ли я уме?

С наступлением темноты напряжение среди личного состава стало нарастать. Я ходил по позициям, подбадривая людей, призывая сохранять спокойствие, держаться стойко, мужественно и уверяя, что завтра мы будем в Льеже. Это помогало.

Никогда не забыть мне ночи с 6 на 7 августа. Я чутко прислушивался к ночным звукам, не донесется ли откуда-нибудь шум борьбы, и продолжал надеяться, что, быть может, еще какой-нибудь бригаде посчастливилось прорваться сквозь оборонительный обвод. Ничто не нарушало тишины, лишь каждые полчаса одна из гаубиц выпускала снаряд по городу. Напряжение становилось невыносимым. В 10 часов вечера я приказал роте егерей занять льежские мосты через Маас, чтобы обезопасить бригаду от нападения с этой стороны. Не промолвив ни слова, а лишь коротко взглянув на меня, командир роты отправился выполнять приказ. Обошлось без проблем, но подробных сообщений от роты в течение ночи не приходило.

Забрезжил рассвет. Было твердо решено: наступать на город. Пока я обходил позиции бригады, пришел приказ генерала фон Эммиха к выступлению. По мере продвижения бригады многие бельгийские солдаты без единого выстрела сдавались в плен. Согласно первоначальному плану, полковнику фон Овену надлежало занять цитадель, однако дополнительные распоряжения, о которых я ничего не знал, заставили его повернуть полк на форт Лонсин, прикрывавший город с северо-запада, и окопаться на дороге, ведущей из Льежа. Будучи уверен в том, что полковник фон Овен находится в цитадели, я отправился туда вместе с бригадным адъютантом в бельгийском трофейном автомобиле. На месте мы обнаружили, что старинное сооружение по-прежнему в руках неприятеля. Я постучал в запертые ворота, и мне отворили. Выслушав мое предложение о сдаче, бельгийский гарнизон из нескольких сотен солдат без выстрела сложил оружие. Вскоре подоспели основные силы бригады и заняли цитадель, которую я тотчас же подготовил к обороне.

На этом закончились мои добровольно взятые на себя обязательства, и можно было с генералом фон Эммихом распрощаться. Я собирался, следуя проторенной дорогой, покинуть крепость Льеж, чтобы доложить командованию армии о произошедших событиях, посетить другие бригады и организовать подавление фортов с помощью мощной артиллерии. Передовые части 34-й бригады на западном берегу Мааса прорвались через оборонительный обвод, но дальше пробиться не смогли, и атака захлебнулась. Вскоре подошли 11-я и 27-я пехотные бригады, и таким образом генерал фон Эммих уже имел в своем распоряжении довольно крупные силы.

Сердечно простившись с генералом, я в 7 часов утра выехал в Аахен и, пользуясь различными видами транспорта, поздно вечером прибыл на место. В гостинице «Унион» меня встретили как вернувшегося с того света. Здесь же находились мои личные вещи и мой денщик Рудольф Петерс, верой и правдой служивший мне на протяжении долгих шести лет. Быстро поужинав, я выехал на фронт в поисках остальных бригад. Я не раздевался и не снимал сапог почти девяносто часов. Случайно мне встретился мой прежний полк, который в большой спешке грузили в железнодорожные вагоны, чтобы отправить на подмогу частям, сражавшимся у Льежа. Эта операция сильно беспокоила и главное командование в Берлине.

Между тем противник бездействовал, а форты один за другим переходили в наши руки. В конце концов это позволило германским войскам форсировать Маас и беспрепятственно вторгнуться в глубь Бельгии; у меня отлегло от сердца.

За умелое руководство бригадой его величество вручил мне орден «За заслуги». Но первым его получил, разумеется, генерал фон Эммих, ведь он командовал общей операцией. Между тем самую высокую похвалу заслужили многие участники взятия крепости Льеж, покорения ее мощных оборонительных фортов.

С этого момента я участвовал в Бельгийской военной кампании уже в должности обер-квартирмейстера и имел возможность на практике досконально изучить вопросы обеспечения войск всем необходимым. Эти знания очень пригодились мне впоследствии, когда я был назначен начальником штаба армии на Восточном фронте.

Письмо генерала фон Мольтке, в котором он просил меня явиться в ставку и сообщал о моем назначении начальником штаба 8-й армии, дислоцированной в Восточной Пруссии, я получил 22 августа в 9 часов утра в штаб-квартире 2-й армии, расположенной в тот момент на полпути между Вавром и Намюром.