Степан Разин - Андрей Сахаров Страница 6

Временами приноравливала Москва казаков к своим большим хитростям.

В 1630 году вдруг указал великий государь быть казакам в походе под Очаковом против польских людей в союзе с турками. Но напрасно прождал турецкий паша казацкое войско. Круг твердо стоял на своем: казаки-де турецкому Мурад-султану никогда не служивали и впредь служить не будут. А вскоре и сами казаки двинулись походом к турецким границам. Серчала Москва. Атамана Наума Васильева с семьюдесятью казаками, которые привезли отписку Войска Донского, взяли под стражу и разослали по городам. На Дон царь послал грамоту с великой опалой без милости и без пощады. Но и казаки не остались в долгу. Страшное дело приключилось в те дни в Монастырском городке — тогдашней столице Войска Донского. О нем в доме Разиных говорили с оглядкой. Весть принес в дом к Тифомею Разе бывалый казак и дорогой кум Корнило Яковлев; набросились казаки на царского воеводу Карамышева, посланного на Дон наводить порядок, растерзали в клочки. Глядел с лежанки во все глаза на своего крестного маленький Стенька, слушал.

Смутно было в те дни в доме Разиных. Что ни день, то приходили невеселые вести. Царь отказал в своем жалованье, на торговые повольности наложил запрет. Спорили казаки.

— Покориться надо великому государю, — говорил дорогой кум Корнило.

Не соглашался с ним казак Разя:

— Что же ты хочешь, кум, совсем уж из чужих рук смотреть, не зазорно ли это доброму и вольному казаку?

Наконец сила одолела силу. Смирились казаки. И Корнило и Тимофей ушли вместе в поход по указу царя на ногайских татар. А в 1634–1636 годах ходили казаки вместе с русским войском под Смоленск на польских и литовских людей.

Долго не видел тогда Стенька отца. Назад казаки вернулись уставшие, израненные, в одном дранье. Потом отсиделись, отлежались по своим станицам и снова загуляли на прежней воле. Эти дни Стенька помнил уже совсем хорошо — в ту пору ему пошел восьмой год. Не раз брал его отец с собой по казацким городкам, возил и в Роздоры, и в Монастырский городок. Стенька помогал в торговлишке, караулил подводы, кормил коней, слушал, о чем говорят бывалые казаки. А казаки все чаще и чаще поговаривали о том, что пора уж снова припугнуть турок, а то больно осмелели те в последнее время, да и «зипунами» не плохо подразжиться — совсем обветшали на государевой службе.

Всю весну 1637 года шумел Войсковой круг, а потом решил нанести удар по Азову — наимощнейшей турецкой крепости.

Черным камнем висел Азов на сердце у казаков. Отсюда турки и крымцы совершали бесчисленные набеги на донские городки и станицы, пушки Азовской крепости держали под прицелом Войско Донское, из-под Азова ходили татары и на южнорусские города, волокли оттуда скарб и пленных; десятки тысяч русских людей взметали пыль по южным шляхам, подгоняемые татарскими плетями, а потом здесь же, в Азове, продавали их на невольничьих базарах, увозили в Кафу, Стамбул, Алжир, продавали на рынках Сицилии и Египта. Теперь же пришла пора рассчитаться с турецкими и крымскими людьми за все обиды. «Пошли мы, холопи твои, переговоря меж собой, под Азов, потому, государь, — писали казаки царю в своей отписке, — что они, азовские люди, на нас, холопей твоих, умышляли, крымскому царю писали для рати, чтобы нас, холопей твоих, с Дону перевесть, а Дон реку очистить».

Со всех станиц проводили казаков казацкие жены и ребятишки. Строгий наказ был дан по Войску Донскому — в поход звали всех, кто мог носить оружие, ослушников грозили отлучить от казачества, выслать вон с донских земель. К весне в низовые городки стали собираться казаки, вместе с ними сверху пришли всякие вольные, беглые и пришлые люди, подтягивались к Монастырскому городку и русские охочие люди — торговые, наемные, стрельцы, пушкари, крестьяне, бобыли из разных городов и сел. Шумно и пестро вдруг стало на Дону. Сказал тогда слово к войску атаман Михаил Татаринов: «Пойдем мы, атаманы и казаки, под тот Азов среди дня, а не нощию украдом, своею славою великою, не устыдим лица своего от бесстыдных бусурман».

В один из дней двинулось войско в поход. Ушли под Азов и Тимофей Разя с Корнилой Яковлевым. А мальчишки начали играть в казаков и турок — крепостных азовских сидельцев. Строили крепость из дерна и камней — это Азов — и брали ее, стреляли из самодельных луков и пищалей, крутили над головой пращами, начиненными комьями земли, освобождали христианских пленников. Старший брат Иван верховодил за атамана, Стенька был есаулом, а маленький Фролка сходил за русского пленника, которого братья освобождали вместе с другими ребятишками-несмышленышами от страшной турецкой неволи.

Из-под Азова тем временем доходили до казацких станиц добрые вести — со всех сторон окружили казаки Азов рвами и валами, били по стенам из пушечного боя, разбили на речке Кагальник посланный на помощь азовским сидельцам турецкий четырехтысячный отряд. А потом прорыли подкоп и взорвали крепостную стену. Ворвались донцы через пролом в город, взяли приступом башни, дворы турецких пашей, лавки, сбили замки с тюрем. Две тысячи русских пленников благословили своих освободителей. Всем им казаки дали волю и место в своем войске, поделились и добычей. Потянулись в те дни на Дон многие подводы с захваченным и подуваненным добром.

Изрядно почистили тогда казаки Азов, затем заделали пролом в стене, подновили укрепления, расставили по стенам пушки и объявили Азов столицей всего Войска Донского. Потянулись теперь со всех концов реки в Азов и русские торговые людишки, и гости из Кафы, Астрахани, с Кавказа, из Персии, пошла бойкая торговля всякими товарами и ясырем [12] бусурманским. Ликовал Дон, ликовала каждая станица, каждый двор, праздник был и в семье Разиных. Тимофей возил сыновей в новый стольный город, и те во все глаза смотрели на грозные азовские стены, слушали разноязыкую речь на улицах, дивились на разодетых в дорогие восточные шелка гордых казаков.

Пять лет сидели казаки в Азове. Поначалу Москва помогала Войску Донскому. В Азов привезли с Севера войсковой припас — до 100 пудов пороха ручного и пушечного, 150 пудов свинца. Великий государь пожаловал казакам свое государское знамя, а также святые иконы и церковные книги для новых азовских церквей. В то же время направил Михаил Федорович султану Мураду IV свою грамоту, а в грамоте писал: «И вам бы, брату нашему, на нас досады и нелюбья не держать за то, что казаки посланника вашего убили и Азов взяли: они это сделали без нашего повеленья, самовольством, и мы за таких воров никак не стоим и ссоры за них никакой не хотим, хотя их, воров, всех в один час велите побить». А крымцы смелели. В 1638 году прибыл к Азову татарский посол и велел сдать город. Тогда казаки ответили: «Не токмо, что город дать вашему царю, и мы не дадим с городовой стены и одного камня снять вашему царю, нешто будут наши головы так же валятца, станут полны рвы около города, как топеря ваши бусурманские головы ныне валяютца, тогды нешто вам город Азов будет».

С 1639 года над Азовом стали сгущаться тучи. Султан замирил Венецию, захватил Багдад. В побережные города — Керчь, Кафу, Тамань — паши турецкие слали боевые припасы, сюда же подходили отборные части янычаров, подтягивался турецкий флот. Казаки готовились к осаде, запасали порох, делали пули, чистили пушки, жгли кругом города, вдоль рек и речек траву, чтобы лишить корма татарских коней.