Куда ж нам плыть? Россия после Петра Великого - Евгений Анисимов Страница 6
Куда ж нам плыть? Россия после Петра Великого - Евгений Анисимов читать онлайн бесплатно
Заговорщики тут же обсудили и программу действий. Наиболее радикальные, жесткие предложения об аресте противников были отвергнуты как могущие привести к обострению обстановки в столице. Было согласно решено, что каждый участник совещания займется вербовкой тех, «которые были ему наиболее преданы или находились в его зависимости». После того как все разошлись, в комнате остались лишь сама Екатерина, Меншиков, Макаров и Бассевич, которые «с час совещались о том, что осталось еще сделать, чтобы уничтожить все замыслы против Ее величества».
Ночные прения сторонЧас испытаний пробил: в 5 часов 15 минут утра 28 января 1725 года продолжительная агония закончилась – Петр был мертв. Ранее этого момента ни одна из сторон открыто действовать не решалась. Бассевич не без оснований писал: «Ждали только минуты, когда монарх испустит дух, чтобы приступить к делу. До тех пор, пока оставался в нем еще признак жизни, никто не осмеливался начать что-либо: так сильны были уважение и страх, внушенные героем». Очень точные слова – магия власти повелителя России, правившего страной более тридцати лет, была необычайно сильна до последней его минуты.
Тотчас же после смерти Петра в одном из залов дворца начался последний и решительный акт политической драмы. Здесь уже собралось «государство» – вся правящая верхушка: Сенат, Синод, высшие правительственные чиновники и генералитет. Быстрота, с которой вельможи оказались в нужный час во дворце, объяснялась не только тем, что многие из них постоянно здесь находились и даже ночевали, ожидая известий из конторки, но и тем, что во дворце дежурили адъютанты и секретари сановников, которые тотчас известили своих начальников о кончине Петра.
Поразительно и другое: уже в 6 часов утра 29 января Кампредон отправил на родину депешу, в которой сообщал, что около пяти часов «после припадка жесточайших судорог» скончался император и Сенат, «находящийся в настоящую минуту в полном составе во дворце, разделился на две партии: одна, горячо поддерживающая интересы царицы, хочет провозгласить ее правительницей в качестве императрицы, никого не назначая ей заранее в наследники; другие настаивают на провозглашении императором великого князя, внука царя, под совместным регентством царицы и Сената». Известно также, сообщал он, что некоторым полкам дан приказ войти в город.
Французский посланник писал свою депешу и не мог видеть, что уже в этот момент чаша весов склоняется на сторону «партии» Екатерины: присутствовавшие в зале были немало озадачены, услышав, а потом и увидев в окна дворца, как гвардейские полки окружают дворец покойного монарха. Попытки президента Военной коллегии князя АИ.Репнина выяснить, кто без него приказал вывести гвардию из казарм, были прерваны командиром Семеновского полка И.И.Бутурлиным, резко ответившим Репнину, что это – указ императрицы Екатерины, которой он как подданный и подчинился. Не приходится сомневаться, что эта увертюра, разыгранная гвардейскими барабанами по нотам, автором которых был Меншиков со своей компанией, произвела сильное впечатление на колеблющихся, как и присутствие в зале наряду с сенаторами и генералами гвардейских офицеров, выполнявших роль восторженного хора сторонников Екатерины. Если к этому прибавить ставшие известными позже факты: удвоение караулов, патрулирование улиц гвардейцами и солдатами, задержка почты, запрещение выезда из города, – то станет очевидно – перед нами типичный дворцовый переворот.
Когда почтенное общество собралось, к нему вышла Екатерина, которая, преодолев рыдания, сказала все, что нужно было сказать в данной ситуации: о том, что она будет, как и покойный супруг, который в 1724 году «разделил» с ней трон, заботиться о благе монархии, что она сделает все возможное, чтобы подготовить стране достойного наследника в лице великого князя.
Первым взял слово Меншиков и заметил, что дело весьма серьезное и его нужно обсудить без императрицы. Это был довольно рискованный шаг, позволявший ошарашенным появлением гвардейцев оппозиционерам прийти в себя и перехватить инициативу. Но шаг этот был необходим для беспристрастного по форме обсуждения, «дабы, – как сказал светлейший, – все, что будет сделано, осталось безукоризненным в глазах нации и потомства». Чтобы не выставлять Екатерину за дверь, все перешли в другую «салу», и там Меншиков открыл собрание вопросом к Макарову: не оставил ли Петр какое-либо письменное распоряжение о наследнике?
Макаров отвечал, что завещание было, но незадолго до своего последнего путешествия в Москву весной 1724 года государь его уничтожил, а новое не написал, хотя несколько раз говорил ему, Макарову, о своем намерении таковое составить. Макаров объяснял отсутствие завещания тем, что Петр опасался, как бы его последняя воля не подверглась оскорблению со стороны неблагодарных подданных. «И если, закончил Макаров, якобы передавая слова Петра, этот народ чувствует, чем обязан ему за его труды, то будет сообразовываться с его намерениями, выраженными с такою торжественностью, какой нельзя было бы придать письменному акту».
Читатель, помня совещание Екатерины, Меншикова, Макарова и Бассевича, понимает, что и вопрос, и ответ были заготовлены заранее; Макаров, выступая в роли беспристрастного передатчика воли Петра, наводил слушателей на следующую мысль: Петр, хотя не написал нового завещания, намерения его, «выраженные с такою торжественностью» (намек на торжественную коронацию Екатерины), для всех должны быть очевидны: они не требуют какого-то особого письменного подтверждения, ибо Петр рассчитывал на верноподданнические чувства «народа».
Сказанное Макаровым звучит не слишком убедительно и логично, но все же крупицы правдивой информации в его словах, скорее всего, есть. Они позволяют немного пофантазировать, отталкиваясь от известного. Из ответа Макарова отчетливо следует, что до весны 1724 года, когда Петр отправился на коронацию Екатерины в Москву, завещание существовало, и, если Петр уничтожил его перед коронацией, следовательно, в нем в качестве наследника престола был упомянут другой человек, не Екатерина. Кто был этот другой преемник, нам теперь не узнать, и без машины времени тут явно не обойтись…
Кому возрощенное передать?Вернемся на шесть лет назад – в 1719 год, когда проблема наследника, давно мучившая Петра (ведь он считал, что старший, «непотребный», сын Алексей недостоин престола), окончательно зашла в тупик – умер, как уже было сказано, любимый, долгожданный сын Петра и Екатерины, официальный наследник престола Петр Петрович (семейное ласковое прозвище «Шишечка», «Потрошенок») и, следовательно, все взоры обратились на его ровесника, сына покойного царевича Алексея, великого князя Петра, которому еще не исполнилось четырех лет. Иностранные дипломаты сообщают, что великий князь Петр Алексеевич и сестра его великая княжна Наталья были перевезены в Зимний дворец, им выделили апартаменты и приставили большой штат прислуги. Французский дипломат Лави 25 июля 1719 года извещал свое правительство, что это сделано из опасения, как бы недовольные режимом не похитили мальчика в отсутствие государя в стране и не провозгласили его царем.
Новая волна слухов вокруг болезненного для царя вопроса о престолонаследии поднялась в 1721 году. Толчок ей дал приезд в Петербург австрийского дипломата графа С.В.Кинского, который от имени императора Карла VI начал хлопотать о правах великого князя – племянника австрийского императора – на русский престол. Кинский якобы сказал царю, что эту проблему все равно придется решать, и непременно в пользу великого князя – единственного законного наследника, так же думают многие в России, и «эту мысль не искоренят в них никакие распоряжения царя».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments