Повседневная жизнь Испании золотого века - Марселен Дефурно Страница 6

Результат не замедлил сказаться: мануфактуры Испании, когда-то процветавшие, сегодня почти все разорены, поскольку, вместо того чтобы выпускать свою продукцию, например, из шерсти и шелка, как это делалось в былые времена, испанцы отправляют сырье в чужие страны — в Голландию, Францию и Англию, где из него вырабатывают ткани и потом продают им же, но по очень высокой цене. Поскольку же большая часть торговли Испании перешла в руки иностранцев, города, где еще совсем недавно процветали ремесла и товарооборот, пришли в упадок и превратились лишь в тень того, чем они были прежде: например, Бургос, когда-то богатый благодаря торговле кастильской шерстью, практически утратил свою коммерческую значимость; Сеговия, производившая великолепные сукна, сегодня практически пустынна и очень бедна.

Однако остается еще несколько больших и красивых городов, но, кроме Мадрида, все они находятся за пределами Кастилии. Сарагоса, построенная на реке Эбро, похожа на Тулузу больше, чем какой-либо другой город Франции, из тех, что я видел, поскольку в ней так же много больших кирпичных домов; мне показали там старинный замок, называемый Альхаферия (Aljaferia), который когда-то был резиденцией королей и который сегодня принадлежит инквизиции. Барселона, почти такая же большая, как Лион, окружена каменной стеной, отделяющей ее от пригородов, где находятся порт и мол, на строительство которых были потрачены огромные деньги, поскольку когда-то корабли были вынуждены стоять вдалеке от рейда и без прикрытия, вследствие чего они часто подвергались нападениям со стороны корсаров из Берберии. Внутри этих городских стен располагаются узкие, но весьма оживленные улочки. Около главного собора находится дворец, именуемый Депутацией, где представители испанских сословий решают судьбы страны; на стенах большого зала висят портреты правителей — начиная с бывших графов Барселоны и до нынешнего короля; наш Карл Великий и его сын Людовик Благочестивый тоже занимают там свое место. В Валенсии также есть своя Депутация, устроенная точно так же, но самое красивое здание здесь — расположенная на главной площади Торговая палата, или Lonja, в которую ведет большая каменная лестница. Я уже не говорю о Севилье, поскольку она и так хорошо известна в целом мире из-за того, что через нее осуществляется связь с колониями Южной Америки.

Примечательной особенностью этих городов служит то, что в них живет множество французов, из которых одни занимаются различными ремеслами, а другие приезжают торговать товарами, привезенными из Франции. Меня уверяли, — хотя в это слабо верится, — что в Каталонии живет больше французов, чем местных жителей, что в Валенсии их насчитывается около пятнадцати тысяч, и больше десяти тысяч в Сарагосе, куда они приезжают из Гаскони и Оверни (самые нищие из них прибывают из Жеводана — вот почему испанцы всех французов называют «оборванцами»). Причиной такой многочисленности здесь французов и чужеземцев из других стран служит возможность быстро поправить материальное положение, поскольку прибывающие сюда бедняки в скором времени становятся зажиточными, а порой и превращаются в богачей. В самом деле, из-за того, что ручной труд в Испании стоит очень дорого, ремесленники там зарабатывают много, особенно если умеют больше, чем испанцы, которые презирают ремесло, именуя его «ничтожным». Каменщиками и плотниками здесь работают большей частью иностранцы, зарабатывающие в три раза больше, чем у себя дома. В Мадриде вы не найдете разносчика воды, который не был бы иностранцем, большинство портных — также чужеземцы. Даже земля не везде возделывается испанцами, и в Арагоне в сезон пахоты, посева и уборки урожая появляется большое количество крестьян из Беарна, которые зарабатывают много денег, сея для местных жителей пшеницу и потом убирая ее.

Что касается торговцев, то они, помимо выгоды, получаемой от торговли, пытаются ввозить французские медные монеты, такие, как лиард, чтобы обменивать их в Испании на серебро, поскольку покойный король Филипп повысил номинальную стоимость монет из биллона, [4] поэтому серебро в Испании дешевле, чем во Франции, из чего можно извлечь немалую выгоду. Трудность состоит в том, чтобы вывезти серебро из Испании, поскольку это строго запрещено законом. Тем не менее, как мы видели в Памплоне, после ярмарок, на которые собиралось большое количество французских торговцев, они знали способы, как переправить свой барыш на другую сторону гор. Если они не могли получить разрешение (которое предоставлялось очень редко), то находили крестьян, которые брались доставить им его за один-два процента в Сен-Жан-Пье-де-Пор, первый населенный пункт Наварры, остававшийся французским; эти крестьяне были знакомыми, пользовавшимися доверием людьми, которые, чтобы избежать встреч со стражниками, осуществляли переход ночью или по мало известным дорогам через скалы и песчаные равнины, где можно было встретить лишь коз да пастухов.

Даже нищие со всех стран приезжают сюда на поиски счастья. Немцы имеют обыкновение ежегодно приезжать сюда целыми ватагами; рассказывают, что, покидая свои дома, они обещают дочерям привезти приданое, собрав милостыню в деревнях и по дороге, имея в виду, что Испания для них приблизительно то же, что для Кастилии колонии в Южной Америке. Множество странников прибывает из Франции. Они идут в Сантьяго-де-Галисия, одни — будучи верующими, других гонит нищета, и мы часто встречали их в Бискайе с палками и дорожными флягами, в плащах с изображением морской раковины. Но даже в городах столько нищих, калек, настоящих или мнимых слепых, прибывших из других стран, что кажется, как говорил один из испанских авторов, никто из них не хочет оставаться где бы то ни было в другом месте, и вся нищета Европы хлынула в Испанию.

Примечательно, что такое количество людей прибывает в Испанию с целью разбогатеть, тогда как большая часть Испании, как я уже говорил, бедна и убога. Но, помимо того, что все думают, будто все золото Перу хлынуло сюда, и надеются урвать кое-что для себя, сами испанцы, несмотря на проклятия, которые они адресуют приезжим, не препятствуют тому, чтобы эти чужеземцы жили за их счет и ели их хлеб. Причины этой ужасной бедности заключаются, на мой взгляд, не в природе и климатических условиях страны, а в характере ее обитателей. Их головы затуманены манией благородства, и они предпочитают нищету или службу какому-нибудь вельможе занятию ремеслом или промыслом; и, если необходимость вынуждает их посвятить себя этим занятиям, они все равно норовят казаться благородными дворянами. Сапожник, оставив свои колодки и шило и нацепив шпагу и кинжал, едва ли снимет шляпу перед тем, на кого только что работал в своей мастерской.

Таким образом, хотя они зачастую бывают восхитительны в своих невзгодах, перенося со стойкостью сильной души как удары судьбы, так и успехи, и несмотря на то, что среди них много учтивых, приветливых, воистину храбрых людей, их вполне заслуженно называют гордецами, от самого маленького до самого большого, поскольку они презирают весь остальной мир и считают, что он создан лишь для того, чтобы служить им, чему весьма способствует полное незнание ими других стран — сколь ни удивительно (а это истинный факт), когда речь идет о нации, покорившей столько других народов. Но дворянство и вельможи вовсе не покидают Мадрид и не отправляются на войну и в другие страны, разве что в тех случаях, когда их туда посылают с каким-нибудь поручением; именно поэтому они, не расставаясь со своим домашним очагом, даже не знают, где находится Амстердам — в Европе или в Южной Америке, а простые горожане и бедные крестьяне едва ли думают, что есть какие-то другие земли, кроме Испании, и другие короли, кроме их правителя.