Последние дни инков - Ким Маккуарри Страница 6

Позднее Бингхем писал в одной из своих книг:

«Мачу-Пикчу являет собой „Затерянный город инков“, излюбленную резиденцию последних императоров, местонахождение храмов и дворцов, выстроенных из белого гранита в одной из самых недоступных областей большого каньона Урубамбы; некогда это было сокровенное святилище, куда допускались только знать, жрецы и девы Солнца. Когда-то это место именовалось Вилькапампа [Вилькабамба], но сегодня оно известно под названием Мачу-Пикчу».

Однако не все были уверены в том, что Бингхем обнаружил тот самый мятежный инкский город. Некоторые ученые, знакомые со старыми испанскими хрониками, обнаруживали расхождения между описанием города Вилькабамбы, приводимым испанцами, и теми ошеломляющими — по общему признанию — архитектурными свидетельствами, которые разыскал Бингхем. Была ли все же цитадель Мачу-Пикчу действительно последним оплотом инков — как он описан в испанских хрониках? Или могло быть так, что Хирам Бингхем, который ныне прославляем во всем мире как главный эксперт в области истории инков, допустил колоссальную ошибку, и мятежный город еще только предстоит открыть? Для тех ученых, кто испытывал сомнения, был лишь один способ отыскать истину: вернуться к хроникам XVI в., с тем чтобы больше узнать о том, как и почему инки создали самый крупный центр повстанческого движения, который когда-либо до той поры знал Новый Свет.

«В последние века мира настанет время, когда океан ослабит свои узы, и явится пред глазами огромная земля, и мореплаватель, подобный тому, что направлял путь Ясона[8], откроет новый мир, и тогда остров Туле[9] не будет уже более являться крайней оконечностью мира».

21 апреля 1536 г. в субботу, в конце Пасхальной недели, немногие из 196 испанцев, находившихся в инкской столице Куско, могли себе вообразить, что уже через несколько недель они либо погибнут, либо подойдут настолько близко к границе, отделяющей жизнь от смерти, что каждый из них будет просить об отпущении грехов и вверит свою душу попечению Создателя. Уже через три года после того, как Франсиско Писарро и его испанский отряд казнили инкского императора Атауальпу при помощи гарроты [10], захватили огромную часть империи, растянувшейся в длину на 2500 миль и насчитывавшей 10 миллионов подданных, дела у испанских конкистадоров начали идти все хуже и хуже. За последние несколько лет испанцы консолидировали свои территориальные приобретения, поместили на троне марионеточного инкского правителя, увели инкских женщин, обрели власть над миллионными массами и отправили огромное количество индейского золота и серебра в Испанию. Все первые конкистадоры к этому времени стали уже очень богатыми людьми — сродни нынешним мультимиллионерам, — те же, кто пробыл в Перу достаточно продолжительное время, уже отбыли в свои огромные поместья. Первые конкистадоры превратились в феодальных сеньоров, обрели положение и репутацию, основали семейные династии. Они уже сменили свои доспехи на превосходную льняную одежду, щегольские шляпы с яркими перьями, выставленные напоказ драгоценности и лоснящиеся трико. В Испании и других европейских королевствах, равно как и на островах и материковых территориях, относящихся к Карибскому бассейну и ныне перешедших под юрисдикцию испанской короны, завоеватели Перу стали уже легендарными фигурами: и молодежь, и люди почтенного возраста мечтали только об одном — как бы примерить на себя ладно скроенные сапоги конкистадоров.

В описываемое нами весеннее утро на андской возвышенности высотой в 11 300 футов послышался резкий звон церковных колоколов — со стороны строения, которое испанцы в спешном порядке возвели на безукоризненно вырезанных серых камнях Кориканчи, инкского храма Солнца. По улицам этого чашеобразного города, окруженного зелеными холмами, поползли слухи о том, что марионеточный инкский император скрылся и что он вернется со стотысячным индейским войском.

Испанцы высыпали из своих жилищ, вооружившись стальными мечами, кинжалами и четырехметровыми пиками, надев на головы шлемы-морионы с высокими гребнями и сильно загнутыми спереди и сзади полями. Они седлали своих коней, яростно кляня инков последними словами — называя их «собаками» и «предателями». Воздух в этот день был чист и свеж, и подковы лошадей громко стучали по мостовым.

До сих пор испанцы имели просто ошеломляющие успехи, которые шли прямо чередой. За 4 года до этого, в сентябре 1532 г., испанцы числом в 168 человек под предводительством конкистадора Франсиско Писарро проделали путь в Анды — 62 человека ехали на лошадях, и 106 человек шли пешими, — оставив позади себя корабли, поставленные на якорь в водах Тихого океана — на значительном расстоянии от берега. Испанцы поднялись на высоту 8000 футов и далее направились прямиком в логово льва — в место пребывания повелителя Инкской империи Атауальпы, имевшего при себе армию численностью в 50 000 бойцов, с которой он поджидал конкистадоров.

Франсиско Писарро на тот момент исполнилось 54 года; это был не очень богатый землевладелец, до того проживавший в Панаме. За своими плечами он имел уже тридцатилетний опыт ведения войны против индейцев. Высокий, мускулистый, имеющий атлетическое сложение, со впалыми щеками и жидкой бородой, Писарро напоминал Дон Кихота, хотя этот классический образ родится лишь через 73 года. Неважный кавалерист (буквально до самых последних дней своей жизни Писарро предпочитал сражаться пешим), по складу своей личности это был спокойный, молчаливый, храбрый, уверенный в себе, честолюбивый, хитроумный, высоко результативный, дипломатичный деятель. Подобно большинству конкистадоров, он мог быть весьма жестоким — в зависимости от требований ситуации.

Писарро сформировала его родная область в Западной Испании — Эстремадура. [11] Нищая сельскохозяйственная область Эстремадура была покрыта характерной для засушливых районов растительностью, в то время она по сравнению с другими областями представляла собой достаточно отсталый регион. Уроженцами этой области были люди, отличавшиеся замкнутостью и бережливостью, доходящей до скупости. Эстремадурцы были экономны в плане демонстрации эмоций, повсюду были известны как люди жесткие и малопривлекательные из-за своего характера — в точности как и местность, сформировавшая их.

Из такого твердокаменного материала были сделаны и сам Писарро, и его спутники-конкистадоры, многие из которых являлись уроженцами той же области. К примеру, Васко Нуньес де Бальбоа — первооткрыватель Тихого океана — был выходцем из Эстремадуры. Эстремадурцем был и Хуан Понсе де Леон, открыватель Флориды. Из Эстремадуры происходил Эрнан де Сото, закаленный первопроходец, позднее открывший земли, которые ныне носят названия Флорида, Алабама, Джорджия, Арканзас и Миссисипи. Даже Эрнан Кортес, незадолго до описываемых событий завоевавший Ацтекскую империю в Мексике, вырос в 40 милях от местожительства своего троюродного брата Франсиско Писарро. [12] То, что завоеватели двух самых могущественных индейских империй в Новом Свете выросли всего лишь в 40 милях друг от друга, безусловно, является одним из самых удивительных фактов в мировой истории.