Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции - Лин фон Паль Страница 6

«Ходил на древлян», «ходил на северян», «ходил на вятичей» – такие слова встречаются в летописях относительно князей гораздо чаще, чем «ходил на печенегов» или «ходил на хазар». А что это значит? А то, что против киевской власти то тут, то там вспыхивали мятежи, и ясно, почему они вспыхивали: соседи желали отстоять независимость.

Время от Рюрика до Святослава – легендарное, но от него сохранилась память о первом восстании против самовластия князей в северном Новгороде и память о победе княжеской центральной власти над восставшей провинцией на юге. Причем если Новгороду, несмотря на разгром мятежников, удалось отстоять особый способ управления, то южным провинциям этого не удалось – напротив, летопись дает картины тотального уничтожения инакомыслия и – как мы сегодня сказали бы – сепаратизма.

«Ходил на древлян», «ходил на северян», «ходил на вятичей» – такие слова встречаются в летописях относительно князей гораздо чаще, чем «ходил на печенегов» или «ходил на хазар». А что это значит? А то, что против киевской власти то тут, то там вспыхивали мятежи, и ясно, почему они вспыхивали: соседи желали отстоять независимость. Нам ли это объяснять – жителям страны, в которой совсем недавно полыхали, с небольшим промежутком, две чеченские кампании? И – тоже поднималось знамя независимости. Как же удалось решить проблему? Прикормили один из воинственных кланов и посадили регион на госдотации. В начале нашей истории все решалось проще: огнем и мечом. Без дотаций. Напротив, с ужесточением дани. Но тогда не существовало «Декларации прав человека» и общественного мнения. А мнение князя было однозначно: резать и жечь. Но это – поначалу.

При первых князьях русские бунты ограничивались политической или экономической подоплекой – в случае с новгородскими событиями возмущенные горожане восстали против превращения свободного Новгорода в город, подчиненный власти князя, в случае с казнью мятежниками киевского князя Игоря события спровоцировала непомерная алчность власти, готовой повышать и повышать размер дани. Это – основные причины русских мятежей и бунтов. Однако в конце 10 столетия к двум основным прибавится еще одна причина – религиозная.

До 988 года древнерусское общество было достаточно толерантно к любой религии. Как на севере, так и на юге спокойно уживались рядом язычники, христиане, а также иудаисты и немногочисленные мусульмане. Последние были не в диковинку в стольном Киеве, который считался у арабских купцов весьма привлекательным для торговли городом. А иудаисты появились в том же Киеве задолго до варяжского завоевания, поскольку земли полян контролировались Хазарским каганатом, в котором иудаизм был религией государственной, так что наряду с языческими капищами и болгарскими церквями в Киеве стояли и синагоги. И пока существовал такой конфессиональный винегрет, причин для борьбы за истинность той или иной веры не возникало. Однако разнообразие верований и обычаев не помогало установить в подчиненных Киеву землях единый порядок, чего, как мы только что видели, так жаждала уже княгиня Ольга.

До 988 года древнерусское общество было достаточно толерантно к любой религии. Как на севере, так и на юге спокойно уживались рядом язычники, христиане, а также иудаисты и немногочисленные мусульмане. Последние были не в диковинку в стольном Киеве, который считался у арабских купцов весьма привлекательным для торговли городом.

Киевские правители стремились ввести единое законодательство, единую систему сбора податей, единую систему управления. Забыв на целый век про северный Новгород, теперь они стали искать способы вернуть в лоно государства и его. И если с 879 года, когда потомки Рюрика отправились пытать счастья на юге, в Новгороде не было ни киевских наместников, ни киевских князей, то в середине 10 века Святослав отправляет на север своего сына Владимира – как сообщают летописи, по просьбе самих новгородцев, но, скорее всего, в надежде закрепиться на потерянном севере и вернутьтаки его под княжескую власть. Впрочем, возвращение Новгорода Святославу кажется столь незначащим, что сажает он туда самого незначительного из своих детей мужского пола – сына от болгарской рабыни (есть и такая версия) и еще не достигшего совершеннолетия. Для отрока Владимира это – ссылка и почти признание того, что ему никогда не добиться высшей власти. Неудивительно, что Новгород он возненавидел на всю оставшуюся жизнь, а поближе узнав обычаи и политические предпочтения новгородцев – понял, что заразу свободомыслия в людях необходимо истреблять.

Если киевляне были послушны своим князьям и примерно благонамеренны, то новгородцы свое неуважение к княжескому роду показали, не разрешив Владимиру обосноваться в самом городе, а поселив за пределами стен. И потому полагался ссыльный Владимир не на новгородское ополчение, а на варяжских наемников. Так что неудивительно: уничтожив впоследствии всех соперников и захватив киевский стол, он понял, что для успешного управления ему необходимо уничтожать местные свободы, местные обычаи и местные верования. Его земля должна управляться из единого центра и подчиняться единым правилам. Все справедливо: унифицированным миром управлять проще. Сбор податей был как-то уже приведен к единообразию – упомянутые в летописях погосты появились еще при его бабке. Даже Новгороду при его отце пришлось выплачивать дань, чего город не знал со времен Рюрика. Но различия в местных обычаях, которые базировались на различиях в вере (хотя в основном это были языческие верования), очень мешали введению единого законодательства. Поэтому начать стягивание подданных под киевское ярмо Владимир решил с введения единого вероисповедания.

Таковым спасительным для государства средством в его время было принятие христианства. В 10 веке киевские земли в основном населяли язычники. Все князья того времени, за исключением единиц, тоже были язычниками. Однако западные соседи с 4 столетия исповедовали новую веру, и для того, чтобы вписаться в цивилизованный мир, жителям Киевской Руси нужно было стать христианами. Христианизация не только ставила Русь в равное положение с соседями, она весьма помогала упрочению княжеской власти. Но при тех умонастроениях, которые существовали на племенных территориях, принятие христианства могло быть только насильственным. По доброй воле язычники от своей веры не отреклись бы, а заниматься миссионерством – значит терять время, на миссионерскую деятельность могли уйти столетия.

Таковым спасительным для государства средством в его время было принятие христианства. В 10 веке киевские земли в основном населяли язычники. Все князья того времени, за исключением единиц, тоже были язычниками. Однако западные соседи с 4 столетия исповедовали новую веру, и для того, чтобы вписаться в цивилизованный мир, жителям Киевской Руси нужно было стать христианами.

В наши дни возвращение «отпавшего населения» в лоно православия тоже идет ударными темпами – иначе зачем бы вводить в школах курс основ православной культуры? Это в светском-то государстве, церковь от которого якобы отделена? Хорошо хоть не тащат креститься целыми селами, как было это с уцелевшими язычниками при царе Алексее Михайловиче (17 век!) или Петре Великом (18 век!)…