Поражения, которых могло не быть. Эпоха мировых войн - Григорий Попов Страница 6

После объявления Австро-Венгрией войны России войска последней на Украине продолжали придерживаться обороны, что дало австрийцам повод подумать, что российские войска там слабы. 8—11 августа австрийская кавалерия силами трех дивизий атаковала русские позиции под Владимиром-Волынским с целью овладения этим пунктом. Австрийцы совершали лобовые конные атаки против русской пехоты прямо в стиле Наполеоновских войн. Потери австрийской стороны оказались огромными, во много раз превосходящими русские. Как затем выяснилось, Генштаб Австро-Венгрии не подозревал о существовании на Западе Украины 8-й русской армии [13], эта ошибка австрийских стратегов могла бы им дорого стоить, если бы русская армия сразу предприняла наступление после объявления Германией войны, но штабисты в Санкт-Петербурге считали вслед за французами главным театром боевых действий Восточную Пруссию. Официальный Париж рассматривал наступление против австрийцев второстепенным шагом, в чем были убеждены Парижем русские стратеги [14]. Чтобы задуманное Жоффром в 1912 г. французское наступление против Эльзас-Лотарингии было успешным, русские должны были сковать в Восточной Пруссии немецкие войска [15]. Хотя, точности ради, скажем, что инициатива наступления в случае конфликта с Германией исходила от Пуанкаре [16].

Жоффр был уверен, что немцы сконцентрируют значительные силы на Восточном фронте в первые же дни войны, что позволит французской группировке в составе 1,3 млн человек нанести поражение германским силам в Эльзасе [17]. Однако Жоффр преувеличил возможности русской армии, тогда как потенциал немецкой — преуменьшил. И главное, Жоффр упорно не хотел верить, что немцы будут строго следовать плану Шлифена, он полагал, что у них для этого нет достаточно войск [18].

Другой важной проблемой русско-французского альянса стало согласование сроков наступления против Германии. Жоффр узнал о них окончательно от Николая Николаевича только 5 августа 1914 г., великий князь планировал наступление на 14 августа, но французы были готовы его начать уже до 10 августа, однако Жоффр назначает дату наступления на Эльзас на 14 августа. Хотя, согласно составленным до войны плановым графикам, французы должны были наступать на неделю раньше русских.

Великий князь Николай Николаевич считал составленный российским Генштабом план войны абсурдным, он требовал от императора назначить начальником Генштаба генерала Палицына вместо Данилова, но Николай II проявил в этом вопросе свойственное ему упрямство [19], поэтому план наступать в «Восточнопруссий тупик» остался в силе.

В планы верховного командования российской армии входило наступление в Пруссии. Главная трудность для реализации данного плана заключалась в том, что Пруссия была разделена на две части Вислой, немцы оборудовали на ее левом берегу укрепления, поэтому взятие русскими войсками Кенигсберга еще ничего не решало. Согласно планам Мольтке и Шлиффена, Германия была готова пожертвовать Кенигсбергом ради разгрома Франции [20].

Вторая проблема заключалась в оценке возможного характера действий войск противника в Пруссии российским Генеральным штабом. По оценкам русских генералов, немцы были готовы сосредоточить на начальном этапе боевых действий в Пруссии 6–8 дивизий. Но немцы располагали в Восточной Пруссии 15 дивизиями. Кроме того, Генштаб Российской империи ошибся со сроками развертывания воинских частей у границ с Германией. В результате вместо планировавшихся 30 пехотных дивизий в Пруссию в августе 1914 г. вошла 21 российская пехотная дивизия.

Спасла ли такая стратегия Францию? Едва ли. Краткий обзор боевых действий лета — начала осени 1914 г. показывает всю военно-политическую бессмысленность русского наступления в Восточной Пруссии.

Возглавлявший генеральный штаб кайзеровской Германии Мольтке после известия о русском наступлении в Пруссии спешно перебросил с Западного фронта три пехотных корпуса и две кавалерийские дивизии, но фактически сняли с фронта только два корпуса и одну кавалерийскую дивизию. Пока они направлялись к русско-германскому фронту, Гинденбург уже нанес армии Самсонова поражение. Для сравнения скажем, что для осады Антверпена, где укрылись в августе 1914 г. остатки бельгийской армии, немцам потребовались силы одного пехотного корпуса [21]. В общей сложности Бельгия во время битвы на Марне оттягивала силы трех германских корпусов.

Теперь вопрос: могли ли четыре дивизии изменить коренным образом военную ситуацию под Парижем в конце августа— начале сентября 1914 г.? Прибегнем для ответа на этот вопрос к сравнениям.

Во время битвы на Марне (начало сентября 1914 г.) на главном участке Западного фронта — реке Урк — два корпуса немцев были атакованы 6-й французской армией, соотношение сил было в пользу французов, но немцы находились в обороне на неплохих позициях. Однако без поддержки еще одного корпуса войска генерала Клука так и не смогли победить. Шестая французская армия Монури состояла почти исключительно из добровольцев, она понесла потери в пограничных боях августа 1914 года.

7 сентября французы перебросили на реку Урк одну марокканскую дивизию, состоявшую из двух бригад, этого оказалось достаточно, чтобы остановить контрнаступление сильно измотанных предыдущими боями трех германских корпусов. Если бы даже немцы прорвались через позиции на р. Урк к Парижу, то их ожидал бы там свежий французский корпус [22]. У германской армии к вечеру 6 сентября под Марной почти не осталось резервов. Предположим, что Монури смог бы отвести часть своей армии к Парижу, тогда вместе с охранявшим столицу Франции корпусом они смогли бы отразить германское наступление, будь даже в резерве у Клука те самые четыре пехотные дивизии, отправленные на Восточный фронт. Даже переброска на Урк немцами 8 сентября еще двух корпусов из Лотарингии не решила исхода сражения в пользу Германии, измотанная до крайности армия Монури нашла силы для отражения и этого контрудара противника [23].