Огнем и мечом. Россия между "польским орлом" и "шведским львом". 1512-1634 гг. - Александр Путятин Страница 6

Во многих вопросах Василию III пришлось пойти на уступки, но Смоленск он удержал за собой. В договорной грамоте этот город был включен в число земель, на которые распространялась власть России. 1 марта 1523 года Сигизмунд I ратифицировал соглашение. В состав Русского государства вошла территория в 23 тысячи квадратных километров с населением около 100 тысяч человек.

Следующая встреча между Василием III и представителями Сигизмунда I состоялась в октябре 1526 года в Можайске. На этот раз в переговорах участвовали папские и имперские послы. Как непременное условие «вечного мира» литовская делегация выдвинула требование о возврате Смоленска. Русская сторона отвергла эти притязания, и поэтому переговоры закончились заключением еще одного временного соглашения. 28 февраля 1527 года король Сигизмунд ратифицировал новый договор о перемирии [6], и он вступил в силу. С одной стороны, результаты можайского соглашения можно считать победой русской дипломатии, так как Смоленск снова остался за Москвой. С другой — действия папских и имперских послов в очередной раз показали, что любое европейское посредничество, даже если посредник этот формально считается союзником России, лишь усиливает позицию Литвы.

Прошло еще пять лет. 17 марта 1532 года в Московском Кремле начались новые переговоры. И снова стороны, как ни старались, не смогли договориться о мире. Даже условия перемирия каждый видел по-своему. Сигизмунд соглашался продлить договор на пять лет лишь в том случае, если ему уступят Чернигов и Гомель. Василий III категорически отверг литовские притязания. В конце концов, перемирие продлили на год — до 25 декабря 1533 года. Обе стороны возлагали надежды на следующий раунд переговоров. Но ему не суждено было состояться…

В конце сентября 1533 года Василий III тяжело заболел. Было ему в это время уже 54 года, по тем меркам — возраст преклонный. Через два месяца, в ночь с 3 на 4 декабря, великий князь умер, оставив трон трехлетнему сыну Ивану.

Чтобы понять, какие страсти разгорелись в кремлевских палатах в конце 1533 — начале 1534 годов, придется вернуться на несколько лет назад. История второго брака Василия III необходима для понимания того, в какой опасной ситуации оказались после его смерти вдова Елена и наследник Иван, получивший к концу жизни прозвище Грозного.

В 1525 году Василию III исполнилось 46 лет, а детей у него все еще не было. И сам государь московский, и его жена Соломония Сабурова сильно переживали по этому поводу. Дошло до того, что отчаявшаяся женщина обратилась за помощью к знахарям и ворожеям. Бояре с митрополитом давно пытались убедить Василия III в необходимости развода и повторной женитьбы. Естественно, они настояли на «розыске о колдовстве» великой княгини. Вскоре Василию III представили доказательства достаточные, чтобы предать Соломонию церковному суду как ведьму. В просвещенной Европе ее могли бы отправить на костер, но «дикие московиты» в таких делах старались обходиться без крайностей.

29 ноября великий князь приказал увезти жену в девичий Рождественский монастырь на Трубе, где прошел обряд пострижения. Чуть позже новую инокиню Софью выслали из столицы в Покровский монастырь Суздаля. А тем временем бояре уже подыскали великому князю невесту — Елену Глинскую. Ходили слухи, что в этом выборе решающее слово сказали советники Василия III: Захарьины и Шуйские. Резонов для того, чтобы предпочесть Елену, у бояр было сразу несколько. Во-первых, эта невеста никак не угрожала их положению великокняжеских любимцев — юная девушка, отец в могиле, дядя в тюрьме, братья еще слишком малы для дворцовых интриг. Во-вторых, род Глинских был очень популярен и влиятелен в Литве. Ее дядя Михаил бежал в Россию после того, как проиграл Сигизмунду I борьбу за литовскую корону. К тому же род Глинских напрямую происходил от одного из ханов Большой Орды, родственника династии Ордухидов. Так что будущий сын «нищей сироты» мог при удобном случае претендовать еще и на казанский престол.

Таким образом, 21 января 1526 года, через два месяца после пострижения Соломонии, Василий III вступил в брак с племянницей Михаила Глинского, на тот момент еще сидевшего в тюрьме. Юная красавица оказалась далеко не так проста, как думали Захарьины и Шуйские. Она быстро очаровала 47-летнего мужа… По желанию жены Василий III отступил от дедовских обычаев и (первым из московских правителей) сбрил бороду. Стремясь угодить Елене, советники стали засыпать государя просьбами: освободить из тюрьмы великокняжеского тестя под их поручительство. В случае побега Михаила Глинского Горбатые, Захарьины и Шуйские обязались внести в казну пять тысяч рублей, огромную по тем временам сумму. Василий III, естественно, согласился.

Но после свадьбы прошел год, за ним — второй… А детей у Елены все не было. И даже признаков беременности не наблюдалось. Великокняжеская чета горячо молилась о наследнике, делала богатые вклады в монастыри. Не помогало. По Москве меж тем ползли слухи, будто прежняя жена Василия, Соломония, родила в Суздале сына Георгия. Там он якобы вскоре и упокоился в тайной усыпальнице Покровского монастыря. А потому, когда 25 августа 1530 года Глинская наконец-то подарила мужу наследника Ивана, далеко не все восприняли это как результат помощи свыше, ниспосланной в ответ на «благочестивые» усилия. По городу пошли разговоры о слишком уж близком знакомстве государыни с Иваном Федоровичем Овчиной-Телепневым-Оболенским. Если верить этим слухам, с отчаявшейся забеременеть Еленой его свела сестра молодого воеводы, Аграфена Челяднина.

Трудно сказать, сколько правды в этой истории, но не прошло и сорока дней после смерти Василия III, как вся Москва заговорила о фаворите вдовой государыни. Некоторых историков до сих пор интересует вопрос: был ли Иван Грозный законным сыном великого князя? Думаю, точного ответа мы не узнаем никогда. Однако трудно представить, чтобы скованная этикетом молодая женщина могла обмануть московский сыск. Ведь он без труда раскрывал заговоры таких мудрых и изворотливых политиков, как Михаил Глинский и епископ Варсонофий. И в то же время легко понять, как сильно старались раздуть эти слухи младшие братья Василия, с каким усердием повторяли сплетню все, кто считал себя обойденным в наградах и назначениях. А недовольные властью были и в те времена.

Завещание Василия III в архивах не сохранилось. Если судить по дошедшим до нас документам, суть его состояла в следующем: наследником престола становился трехлетний Иван, его ближайшими советниками назначались Дмитрий Вельский и Михаил Глинский, великая княгиня Елена Васильевна объявлялась опекуншей сына до его возмужания. Младший брат наследника, Юрий, получал в удел Углич, а младший брат Василия III, Андрей Старицкий, — в качестве «прибавки» — Волоколамск.

Нетрудно заметить, что в числе ближайших друзей и родственников, получивших назначения и «дачи», отсутствует старший из братьев Василия III, Юрий Дмитровский. Для него это было фактическим объявлением опалы. Надо признать, Юрий Иванович вполне ее заслужил. В свое время он демонстративно проигнорировал церемонию крещения наследника Ивана. Очевидно, рождение старшего племянника стало сильным ударом для честолюбивых планов Юрия. Неудивительно, что его заключили под стражу уже через восемь дней после смерти Василия III. Детали ареста ясно указывали, что из тюрьмы Юрию Дмитровскому уже не выйти. Во-первых, его демонстративно поместили в «ту самую палату», где закончил свои дни внук Ивана III, Дмитрий Иванович. А во-вторых, вместе с Юрием арестовали всех его бояр. В те времена это было вернейшим признаком серьезных намерений правительства. Так же решительно Елена действовала и дальше: очень скоро в тюрьме оказался Михаил Глинский. Правительница обвинила дядю в попытке захватить престол, повелела заковать в кандалы и ослепить. Меньше чем через год он умер.