Машина Судного дня. Откровения разработчика плана ядерной войны - Дэниел Эллсберг Страница 6

К моему удивлению, после того, как я проинформировал команду президента Кеннеди об этой политике и ее рисках, Кеннеди продолжил ее (а не отказался от решения своего предшественника – «великого командующего»). Точно так же поступили президенты Джонсон, Никсон и Картер. Практически наверняка это можно сказать и о всех последующих президентах вплоть до нынешнего, хотя не исключено, что в прошедшие десятилетия такое право «передавалось», по крайней мере номинально, и какому-нибудь гражданскому лицу за пределами Вашингтона. Передача права нанесения ядерного удара – один из наших самых больших государственных секретов.

Ничем не отличается ситуация и в Советском Союзе, а ныне в России. Обнародование американских планов «обезглавливания» советского командования привело к появлению системы автоматической передачи права нанесения ядерного удара, известной на Западе как «Мертвая рука» (Dead Hand), которая должна гарантировать ответ на ядерный удар Америки по Москве и другим командным центрам. Это тоже является государственным секретом, что выглядит парадоксально, поскольку засекречивание в данном случае уменьшает сдерживающий эффект (см. главу 9).

Настоятельная потребность в информировании мировой общественности об этой реальности ядерной эры объясняется тем, что практически наверняка подобная секретная система передачи права нанесения удара существует во всех ядерных державах, включая новые: Израиль, Индию, Пакистан и Северную Корею. Сколько пальцев в Пакистане могут нажать ядерную кнопку? Подозреваю, что даже президент Пакистана не знает наверняка. Постоянно мелькавшие в американской прессе {18} в 2016-м и 2017 г. сообщения о наших планах реагирования и учениях, нацеленных на обезглавливание северокорейского руководства и командной структуры, могут иметь, на мой взгляд, лишь один результат – создание в стране системы гарантированного ответного удара, подобной советской «Мертвой руке» {19}.

• Раскрытая после распада Советского Союза информация {20} заставила многих осознать, насколько опасным был Карибский ракетный кризис. Однако, если добавить к ней мое секретное исследование 1964 г. – после участия в принятии решений на высоком уровне во время этого кризиса, – то становится ясно, что риски были еще выше, чем считалось прежде. Хотя, по моим представлениям, оба лидера стремились не допустить прямого столкновения, события развивались неконтролируемым образом, и мы были в шаге от реализации наших планов развязывания всеобщей ядерной войны (см. главы 12 и 13).

• Стратегическая ядерная система более уязвима с точки зрения ложных сигналов оповещения {21}, случайных действий и несанкционированных пусков, чем полагает общественность (и даже большинство высокопоставленных чиновников). Именно на этом заострялось внимание в моем секретном исследовании в 1958–1961 гг. Более поздние работы подтвердили {22} существование этих рисков – особенно опасными были ложные сигналы оповещения в 1979, 1980, 1983 {23} и 1995 гг. Перспектива взрыва такой системы в результате «ошибки», несанкционированного действия во время кризиса или намеренной реализации ядерной угрозы и уничтожения значительной части мира постоянно по милости сверхдержав маячит перед населением нашей планеты.