Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук Страница 60

Скульптор снова наклонился к Таиде:

– Воин всегда хочет победить, божественная Таида. Но что значат сто побед на поле боя в сравнении с победой в любви?

Крепко обняв Иолу, первым поднял свой кубок Неарх:

– Эрот явился для нас первоисточником многих благ. Он дарует людям блаженство при жизни и после смерти.

Иола подарила своему возлюбленному ослепительную улыбку.

– Душа ее принадлежит Александру, лучше бы мне не видеть этого. – В отчаянии обратился к Гефестиону Птолемей.

Гефестион усмехнулся, успокоил, прошептав на ухо другу:

– А в душе Александра другая мечта… Дойти до края земли…

Словно не слыша Гефестиона, Птолемей проговорил:

– Она одна сумела открыть мне великую тайну. До этого я лишь играл в любовь…

– Вы снова будете вместе… Александру не нужна любовь гетеры, – со знанием добавил Гефестион.

Таида, не отрываясь, смотрела на Александра. Он рассеянно слушал. Она говорила очень тихо, только для него:

– Нельзя идти наперекор Эроту, только он помогает найти в тех, кого любим, свою половину…

Но Александр, приняв решение, с явным сожалением и неподдельной грустью ответил:

– Сон и близость с женщиной – две слабости человеческой природы. Те, кого ждут великие дела, не могут себе этого позволить…

Отрешенный взгляд царя обжег Таиду. Неужели она потерпела поражение именно в тот момент, когда была наиболее близка к победе. Голос гетеры чуть дрогнул, она старалась убедить царя, как могла:

– Разве те, кто следует за Эротом, не достигли великой славы? Те же, кто не жаждал любви, прозябали в безвестности!..

Александр не слушал ее. Он отвечал на свои собственные мысли:

– Бессмертие – вот чего жажду я!..

Таида встревожилась:

– Тебя что-то беспокоит, мой царь?

– Мне надо торопиться!.. Надо торопиться!..

– Торопиться уничтожить Дария?

– Да!.. Но это не все… Я должен успеть дойти до края земли!..

– Я бы хотела быть рядом!..

Он внимательно посмотрел на нее:

– Я скоро позову тебя!..

К ним приближался Птолемей. Лицо его было напряжено – он хотел понять, о чем шел разговор…

Гетера опустила глаза, не сумев скрыть своего огорчения. Она сделала вид, что не замечает Птолемея.

На выручку пришел Лисипп. Он обнял гетеру за поникшие плечи, повернул к себе:

– Как ты прекрасна, божественная! Рядом с тобой меня посещает вдохновение!..

Лицо Таиды тронула загадочная улыбка. Она потянулась к художнику, и он увидел ее совершенно по-новому – в отблеске вечности, которую может только художник даровать смертным.

Страшно признаться, но в этот миг Лисипп желал, чтобы Александр забыл о Таиде, чтобы занять место царя рядом со своей богиней.

Но Лисипп прекрасно понимал и другое: Александр – это ум, мужество, талант полководца, бесстрашие перед богами и людьми. Вытеснить такого мужчину из сердца юной женщины невозможно.

«Я бы взял ее в обмен на бессмертие», – подумал скульптор, хотя вряд ли в этот момент был до конца искренен. Бессмертие – самое ценное из всего, что можно пожелать художнику. Но любовь чем-то сродни бессмертию, и кто знает, может, это прекрасное чувство, которым, кажется, наделены от природы все, – кратчайший путь к обретению вечного бытия.

Прекрасные глаза Таиды внимательно смотрели на Лисиппа.

Лисипп любовался ею, как бы увидев впервые…

Таида вздрогнула от голоса Александра:

– Я уступаю тебе первенство в делах Эроса! Тебя ждет Птолемей, Таида. Идите!..

Оторвав взгляд от Лисиппа, Таида обернулась… Увидела Птолемея, стоящего рядом с Александром.

Александр поднялся и быстро удалился от пиршественного стола в сопровождении телохранителей.

Гетера оказалась лицом к лицу с Птолемеем.

Не видя ничего вокруг, Таида покинула пир в сопровождении торжествующего Птолемея.

Покинув Александра, Таида не собиралась так легко покориться своей судьбе. Вспомнив напутствие жрицы Панаи, она снова обрела энергию. Со столь увлекающимся воображением, какое было у Таиды, невозможно было впадать в отчаяние даже ненадолго.

Таида и Птолемей шли по дивному парку, среди высоких платанов, пальм, сикоморов и мимоз.

Птолемея душил гнев.

Едва пирующие скрылись из виду, он схватил Таиду за плечи. Она невольно вскрикнула:

– Птолемей, мое плечо!

Он отпустил ее. Голос его был ровным, но скрытый гнев испугал Таиду.

– Запомни на всю жизнь: не позволяй мне думать, что все мои мысли и чувства ничего не значат для тебя, – сурово произнес он.

Она прильнула к нему.

– Я обещаю, что больше не буду так вести себя, – произнесла она тоном провинившейся девочки и обняла его.

Птолемей пристально всмотрелся в лицо Таиды и увидел, что она искренне раскаивалась. Он прижал ее к своей груди.

Таида прошептала:

– Правда, так очень хорошо?

Он кивнул, все крепче сжимая ее, затем сказал:

– И все же помни!

Она кивнула.

Птолемей перестал хмуриться:

– Хорошо. Пойдем. Мы так давно не проводили вместе целый вечер.

Мемфис погружался в сумерки.

Они вошли в старинный храм, который поражал мощными колоннами и огромными статуями. Задержались у статуи Рамсеса Второго. Двойная корона на голове, символ Верхнего и Нижнего Египта, короткий меч с рукояткой в виде соколиной головы.

Таида отступила на несколько шагов в задумчивости. Услышала:

– И все это сделали варвары? Значит, не только эллинам дано чувство прекрасного?

Она не ответила на вопрос. Молчала.

Явно гордясь своим царем и сводным братом, Птолемей продолжал:

– Александр настрого приказал уважать чужих богов и чужие обычаи. Какими бы чудовищными они нам не казались!

Гетера вздрогнула, глаза ее засветились гневом. Она с ненавистью вскричала:

– Даже обычаи персов! Клит рассказывал мне об этом!..

Птолемей подтвердил:

– Да. И персов тоже.

Таида с нескрываемой болью в голосе проговорила:

– Но ведь персы принесли столько горя Элладе. Мы должны, мы обязаны стереть с лица земли их города, сжечь все до основания. Огонь, только очищающий огонь…