Я, Роми Шнайдер. Дневник - Роми Шнайдер Страница 60

Желания? Что касается карьеры — да. Я абсолютно европейская актриса. Но с удовольствием снялась бы в хорошем американском фильме.

Послевоенный мир Лени, который я совсем не могу ощутить в мои 38. Что-то я знаю от моей матери. И это сильно трогает меня. Она знает это время, и мне есть чему поучиться.

Нет смысла, чтобы Давид сейчас приехал ко мне: я же должна три месяца работать по двенадцать часов в день.

После роли Лени я делаю перерыв на год. Потом запланированы четыре фильма. История одной женщины, больной раком; её преследует человек со встроенной в голову камерой. Фильм будущего.

Затем идёт фильм Франсиса Жиро, с которым я делала «Адское трио», — «Банкирша», а потом у Клода Соте «Простая история».

Я надеюсь, что за три месяца съёмок мне удастся улучить момент, чтобы погулять по Берлину. Мне ещё ни разу не удавалось побродить по Ку’дамм.

Надеюсь, берлинцы всё ещё такие, какими я их знаю. Это всегда была публика, особенно приветливая ко мне. В этом городе я прожила больше двух лет.

Начало письма Генриху Бёллю о встрече в Кёльне

6 декабря 1976 года

Многоуважаемый господин Бёлль, я уже давно хотела сесть в поезд или в самолёт и смело поехать или полететь к Генриху Бёллю — я этого не делала из трусости или боязни Вас обеспокоить, помешать Вам.

Многоуважаемый господин Бёлль, писать Вам для меня очень трудно — но теперь я одна и нервно сгибаюсь, как складная табуретка, перед Генрихом Бёллем, который... если бы пришёл на распределение ролей, наверняка отказал бы мне в роли Лени... Знаете ли, мне ещё есть чему поучиться, сделать какие-то шаги и побороться за личную жизнь...

Многоуважаемый господин Бёлль, теперь я начинаю снова, и кроме «Многоуважаемый господин Бёлль» не знаю что сказать...

25 октября 1976 года

Я была на частном просмотре фильма «Битва за Берлин». Мне важно было наблюдать поведение людей во время бомбёжек — для моего фильма «Групповой портрет с дамой».

Декабрь 1976 года

За три года я снялась в десяти фильмах. Хотела оглушить себя работой. Но вот уже год как у меня снова есть личная жизнь. Я хотела бы прерваться хотя бы на год. Когда я работаю в отъезде, то разговариваю с Давидом по телефону каждый день.

9 декабря 1976 года

По сравнению с другими городами мира Берлин — чопорный и почти сухой. Но мне это не мешает. То, что выглядит серым и сухим, меня словно обнимает. И даже возбуждает. Мне здесь всегда нравилось.

30 декабря 1970 года

Я попытаюсь впредь меньше сниматься в кино. Профессия придавала смысл моему существованию. Но теперь, уже год, есть у меня и личная жизнь.

Конец 1976 года

Клод, я хотела бы, чтобы ты написал историю про женщин. Мне уже надоели эти бесконечные истории про парней.

Конец 1976 года

Я хочу перед камерой снова и снова быть другим человеком, постигать проблемы, конфликты, чувства и побуждения других женщин; более того — жить их жизнью. Это возможно только если вместе с конкретными характерами меняется и вся среда.

Только стремление хорошо делать своё дело, выстоять перед критическим взглядом зрителей — вот что меня наполняет.

6 января 1977 года

Самым важным человеком в моей жизни был и остаётся Ален Делон. Когда я в нём нуждаюсь, он сразу же протягивает мне свою руку. И сегодня это так: Ален — единственный мужчина, на которого я могу рассчитывать. Он помог бы мне в любую минуту. Ален никогда не бросал меня на произвол судьбы, и сейчас это по-прежнему так.

17 января 1977 года

Вообще-то говоря, я была чужой в своей стране, пусть и в других обстоятельствах. Для Парижа моё выступление в «Нельзя её развратницей назвать» оказалось приятной неожиданностью, а Берлин обиделся на меня за то, что я больше не была приторной и сентиментальной Зисси.

20 января 1977 года

Мы снимаем в Розенау, под Цветтлем в Нижней Австрии. Я собираю в кулак свою последнюю энергию, вот проклятье. Пытаюсь не позволять себя согнуть.

Производство — это же месиво, вязкая грязь. Час за часом стараешься противостоять этому как немецкий солдат, и потом вдруг является некто и заявляет: не-е, это всё снято не так. Теперь мы сделаем что-нибудь другое.

Эта проклятая дерьмовая пресса когда-нибудь меня просто уничтожит.

Лени вытаскивает из себя всё. Вот и я такая же, неустрашимый борец-одиночка, если дело идёт о моей работе. Когда я поехала к Бёллю, то ужасно волновалась. А это были лучшие четыре часа всего моего времени в Германии. Я убеждена, что фильм получится хороший.

Есть настоящие и ненастоящие актёры. Саму себя я считаю настоящей. Со всеми ошибками, со всеми особенностями, со всей силой и со всем честолюбием, со всеми страхами и с моей боязнью сцены, которая не проходит никогда.

Моя величайшая тревога — однажды проснуться совсем пустой, ничего больше не способной выдать, потому что отдано уже всё.

Мой первый шаг к настоящей актрисе был — отказаться от четвёртого фильма про Зисси, хотя они мне предлагали миллион марок наличными. Тогда обо мне говорили: «Всё, тебя пора сдать в сумасшедший дом».

Фассбиндер хотел снимать меня в «Иммензее», но мне это не понравилось. Другой, уж-ж-жасно мелодраматический проект, который мне потом предложил Фассбиндер, тоже не стоил внимания.

В Берлине меня просто осаждали. Пожалуйста, запишите точно так, как я скажу: я хочу, чтобы кроме публики мною вообще никто не интересовался. Я хочу, чтобы меня больше ни о чём не расспрашивали, и не таращились на меня, и не фотографировали. Моя жизнь принадлежит мне. Раньше мне нравилось быть принцессой. Я воспринимаю свою особу куда менее серьёзно, чем о том думают. В 1977-м я вообще не хочу сниматься. 1978-й, год, когда мне стукнет сорок, должен принести что-то совсем новое в профессиональном смысле.

Я очень хотела бы познакомиться с Лив Ульман и режиссёром Ингмаром Бергманом. Я ценю Лив Ульман как вообще одну из лучших актрис.

Я совершенно не способна жить для себя — только для других.

Писатель Хайнар Кипхардт говорит: «Любовь — это всегда двое. Поэтому любовь — всегда печаль. Мысль теряет свободу, и порой нести свое „я“ бывает слишком тяжело».

К концу моего нового фильма я — женщина 65 лет. Я бы хотела и выглядеть на 65 лет. Но это не получится, потому что под маской всё равно лицо 38-летней. Вот и выходит, что всё — только игра, но ведь это меня и возбуждает.

Вот вам мои 38 лет — и всё тут.

19 февраля 1977 года

Но прежде всего меня восхищает, как эти тонко чувствующие женщины обходятся с «Медиум Фильм». Это для меня что-то новенькое: работать с режиссёром и автором — женщинами. Уже по этой причине я взяла крошечную роль, на одну минуту, в фильме «Тысяча песен без звука» с Эвой Маттес и Клаудией Холлдакс.