1945. Берлинская "пляска смерти". Страшная правда о битве за Берлин - Хельмут Альтнер Страница 60

Гражданское население не получает никакой еды с тех пор, как русские заняли окраины города. Полиция и войска СС охраняют продуктовые склады, расположенные на берегах Шпрее, до тех пор, пока враг не оказывается в опасной близости, угрожая захватить их. В подобном экстренном случае они взрывают их. Хотя берлинцам вот уже несколько дней нечего есть, продуктовые склады взлетают на воздух из-за бессмысленной ярости охраняющих и их безумной страсти к разрушению.

После девяти часов меня сменяет Хюзинг. Ложусь на койку, но уже через несколько минут ротный обер-фельдфебель сгоняет меня с места, заставив отправиться, захватив оружие, на второй этаж. Лестница усыпана кирпичным крошевом и битым стеклом. Герке стоит на лестничной площадке и сообщает, что нам приказано охранять вещи, разбросанные среди обломков. Чуть позже на втором этаже появляется ротный обер-фельдфебель с несколькими солдатами и приказывает расчистить пустые комнаты. Большая часть столов и настенных шкафов перевернуты и разбиты, в стенах зияют огромные дыры — следы выстрелов танковых орудий. Среди устилающего пол мусора валяются продавленные каски и разорванная в клочья военная форма. Обер-фельдфебель с пафосом заявляет, что на это имущество вермахта могут покуситься разместившиеся по соседству с нами гражданские, и мы должны поставить охрану, чтобы не допустить случаев мародерства. Того, кто посмеет взять хотя бы клочок военного имущества, следует расстреливать месте. Это просто смехотворно. Абсурдно охранять этот хлам, без которого вермахт явно не обеднеет. Похоже, что нас заставляют охранять обычный мусор.

Вскоре после десяти часов меня сменяет на посту Шомберг. Я запомнил его имя потому, что штабс-фельдфебель сунул мне листок со списком личного состава нашей роты. Передаю список своему сменщику. Мы с Блачеком не видим ни одного знакомого лица среди наших новых сослуживцев. Нам повезло, что мы оказались в новоиспеченном подразделении, а не в нашей старой роте, которая будет переброшена прямо на передовую, в какую-нибудь другую часть города.

Отправляюсь к складу, где находятся мои остальные товарищи, которые призывались вместе со мной и были ранены при бомбежке 23 апреля. Этим парням посчастливилось получить ранения и избежать смерти и тех испытаний, что выпали на нашу долю. За их участие в обороне казарм под началом унтер-офицера Ритна им было в качестве награды доверено охранять склады, и тем самым они получили возможность немного подкормиться. Кроме того, они были избавлены от придирок ротного обер-фельдфебеля и прочего начальства.

Вегнер приносит мне смазку. Я разбираю пистолет, начинаю его чистить и смазывать. Затем мы делаем по выстрелу в воздух, каждый из своего пистолета. Раньше за подобное самовольство, рассказали старые солдаты, нам пришлось бы дня три «прохлаждаться» на гауптвахте. Должно быть, это были счастливые времена, потому что тогда не было войны. Я бы предпочел гауптвахту, лишь бы любую стрельбу запретили полностью.

Вестовой обер-фельдфебеля Кайзера снова пытается забрать у меня пистолет. Он говорит, что Кайзер конфискует его у меня за нарушение воинской дисциплины и за то, что он не занесен в мою расчетную книжку. Этот самый вестовой, берлинец по фамилии Айнзидель, один из тех немногих из нас, кто верит в чудо. Он всегда докладывает лейтенанту о тех из нас, кто высказывается против войны или говорит что-нибудь плохое о Гитлере. Такие наши высказывания ему очень не нравятся. К счастью, обер-фельдфебель и лейтенант, похоже, придерживаются тех же взглядов, что и мы, и хотя делают нам строгие замечания, относятся к этому, как к ненужной формальности. И еще одна особенность есть у ротного обер-фельдфебеля. Он сам не верит в успешный конец войны, но он такой «хороший солдат», что пойдет даже в ад, если получит подобный приказ начальства, и потащит нас с собой, даже зная о том, что это бессмысленно.

Иду повидаться с Виндхорстом, который охраняет русских, находящихся в медицинском пункте. Он поставил стол под подвальное окошко и читает газеты вместе со стариками из батальона ландсвера. [126]Виндхорст дает мне одну из них. Это «Панцербэр», боевой листок защитников Большого Берлина. В глаза стразу же бросаются заголовки, набранные красной краской. «Мы выстоим!» «Наступают часы свободы». «Оплот борьбы с большевизмом». «Берлин — братская могила для советских танков». «Берлин сражается за рейх и Европу». Передовая статья подписана доктором Геббельсом. Газетный логотип изображает берлинского медведя с двумя панцерфаустами в лапах.

В одной из заметок сообщается, что рейхсмаршал Геринг болен. У него больное сердце, и сейчас болезнь достигла кризиса. В то время, когда от немцев требуется полная отдача всех сил, в том числе и от здоровых вождей рейха, он попросил освободить его от обязанностей командующего люфтваффе. Гитлер удовлетворил просьбу Геринга и назначил на его место никому не известного генерал-полковника Риттера фон Грайма. Грайм получил звание фельдмаршала и стал командиром без армии — военной авиации больше не существует. [127]

В другой заметке рассказывается об армии Венка, приближающейся к Берлину. Заголовок такой — «Резервные части движутся к Берлину со всех сторон». Эта армия уже должна была выйти к Николасзее со стороны Потсдама и принять участие в боях на подходе к столице. Новая армия, как сказано в газете, была сформирована в Померании под прямым командованием гросс-адмирала Деница. Через несколько дней она примет участие в боях за Берлин. Со стороны Котбуса выступила еще одна армейская группировка, состоящая из частей, прибывших из чешского протектората. [128]Тем временем берлинские женщины и подростки вместе с вермахтом являются оплотом борьбы против большевизма.

Армия Венка, которую мы уже обсуждали раньше, как представляется мне, имеет все шансы вовремя прийти на помощь защитникам Берлина. Об этой армии, руководимой молодым боевым генералом, рассказывают настоящие чудеса. Как явствует из газетных заметок, она уже давно должна быть в Берлине, поскольку газета четырехдневной давности.