Русский национализм и Российская империя - Эрик Лор Страница 60

Другие массовые операции

Вражеские подданные, немецкие колонисты, имевшие российское подданство, и евреи вместе составляли большую часть населения, изолированного и насильственно депортированного во время войны, однако пострадали и другие категории российских подданных. 27 июня 1915 г. командующий Двинским военным округом приказал арестовать и выслать всех «кочевых цыган» в губернии, находящиеся вне зоны действия военного положения [157]. Существуют некоторые свидетельства того, что несколько тысяч крымских татар также были высланы во внутренние губернии по приказу командующего Одесским военным округом.

Одной из крупных операций подобного рода было выселение мусульман из Карсской и Батумской областей. Российская империя даровала российское подданство всему населению этих областей вскоре после того, как они были отвоеваны у Османской империи в 1878 г. Во время Первой мировой войны эта группа населения была сначала признана враждебной по религиозным основаниям, потом, в конечном счете, реабилитирована по этнографическому критерию, что свидетельствовало об общей замене старых признаков идентичности на новые под давлением военного времени. Этот случай наглядно демонстрирует, как практика высылки, начинавшаяся с заботы о государственной безопасности, быстро превратилась в попытку колонизации и национализации отдельных районов империи посредством выселения нежелательных народностей и пожалования их земель поощряемым группам населения.

15 января 1915 г. наместник на Кавказе И.И. Воронцов-Дашков выселил примерно тысячу «непокорных» российско-подданных мусульман из Карсской и Батумской областей во внутренние губернии России. В последующие три недели он отдал приказ о выселении еще 5 тыс. человек. Наместник обвинил их в пособничестве турецким войскам во время кратковременной оккупации последними этих губерний в декабре 1914 г. По признанию начальника эвакуационной части А.П. Ольденбургского, выселенцы-мусульмане прибыли на поездах в Харьковскую, Курскую, Орловскую, Тульскую и Нижегородскую губернии в состоянии полного истощения и с явными признаками тифа. Обеспокоенный тем, что эпидемия распространится на русское население, он немедленно издал приказ о том, что мусульманских ссыльных следует изолировать по крайней мере на три недели, чтобы не допустить разрастания эпидемии. Губернаторы тех губерний, куда были направлены карсские и батумские мусульмане, жаловались на то, что их не предупредили о прибытии выселенцев, а нижегородский губернатор докладывал, что опасается проявлений насилия против мусульман и не будет селить их рядом с местными татарами из боязни распространения пантюркистских настроений. В ответ на эту обеспокоенность в качестве места ссылки последующих групп российско-подданных мусульман был определен необитаемый остров Нарген в Каспийском море. Через несколько недель там оказалось уже более 5 тыс. человек. [158] До 3 тыс. мусульман были внесены в списки тех, кто должен был быть казнен по обвинению в измене.

Тем временем помощник Воронцова-Дашкова по гражданским делам сенатор Петерсон предложил Совету министров переселить все мусульманское население двух указанных областей в глубь России, а впоследствии навсегда лишить их российского подданства. Он утверждал, что эти мусульмане не смогли ассимилироваться с русской культурой и, несмотря на то что в составе России они пользовались большими свободами, все же остались верны Турции. В соответствии с его предложением «изменников» следовало в массовом порядке выслать в Османскую империю по окончании войны. Министр земледелия горячо поддержал это предложение, заявив, что их земли можно отдать русским крестьянам, и большинство министров выразило свое одобрение.

Вскоре после этого грузинские депутаты Государственной Думы заявили, что высылаемые мусульмане были не турками, а аджарцами, которых следовало считать грузинами, несмотря на исповедуемый ислам, и в любом случае лояльными России. В ответ на протесты грузинских депутатов была создана специальная комиссия под председательством вел. кн. Георгия Михайловича, которая исследовала этот вопрос и в двадцатитомном отчете изложила выводы, что со стороны аджарцев не было никаких проявлений враждебного отношения ни к русским войскам, ни к администрации. В отчете осуждались казаки и армяне за то, что они обвиняли аджарцев в измене, и они же назывались виновниками разжигания вражды против местных мусульман. В конце концов вел. кн. Николая Николаевича убедили встретиться с аджарскими старейшинами и лидерами, и он даже наградил их медалями за преданность и вклад в военные усилия России! Руководствуясь этим, Совет министров отклонил предложение Петерсона. Однако за те шесть месяцев, в течение которых это предложение рассматривалось, более 10 тыс. российскоподданных мусульман были высланы из двух упомянутых губерний. Им не разрешали возвращаться до июня 1917 г., когда Временное правительство наконец пересмотрело их дело. По приказу военных местные власти принудительно продали или сдали в аренду большую часть земли и недвижимого имущества высланных. Хотя чиновники и были отчасти заинтересованы в передаче земельных участков мусульман русским крестьянам и казакам, на практике большая часть этих земель досталась армянским беженцам [159].

Массовые операции против различных категорий населения объясняли высылку огромных масс людей во время войны, но эти действия также служили средством узаконить использование радикальных мер во внутренней политике при решении конкретных проблем. Армия играла особо важную роль в распространении этой практики на отдельных лиц, не попадавших ни в одну из категорий населения, предназначенных для массовой депортации или высылки, но по той или иной причине считавшихся «нежелательными» элементами. В областях под прямым военным управлением военные власти периодически предписывали полиции высылать всех, кто находился под полицейским надзором, и тех, кого считали «подозрительными» по какой бы то ни было причине, как это было в сентябре 1914 г. при выселении всех поднадзорных из городов Либава и Виндава на Лифляндском побережье. В категорию поднадзорных входили те, кого подозревали в неблагонадежности, будь то с уголовной или политической точки зрения, многие иностранцы (из вражеских и нейтральных стран) и лица, находившиеся под негласным полицейским надзором по подозрению в шпионаже.