Цезарь - Эдуард Геворкян Страница 61

Клодий если и не станет явным сторонником Цезаря, то всегда будет учитывать его интересы.

Но все это случится потом, а пока Цезарь по завершению службы на посту претора получает в управление Испанию. Он стремится как можно скорее, не дожидаясь окончания суда над Клодием, отбыть туда в надежде, что пока он будет вдали от Рима, то граждане быстрее забудут об этой некрасивой истории.

Если вы когда-то в детстве увлекались химическими опытами, то, конечно, помните, как удивляли знакомых простеньким фокусом. В стакане с горячей чистой водой вы растворяли пачку поваренной соли, а затем остужали стакан, стараясь не шевелить его. А потом бросали в него кристаллик соли, и на глазах изумленной публики вода мгновенно превращалась в соляной цилиндр. История тоже чем-то напоминает перенасыщенный раствор. Она набухает событиями, люди, готовые решительно повлиять на ее ход, встречаются на каждом шагу, но пока еще не произошло качественного перехода, еще не произошло событие, которое прозрачную жидкость превратит в твердые, кинжальной остроты грани кристалла. В такие переломные дни может показаться, что шанс прославить себя в веках есть у каждого действующего лица. Но когда мы вглядываемся сквозь мутную толщу лет в хищные тени, проплывающие далеко внизу, то видим, что они движутся в разные стороны и лишь одна всплывает. Или уходит в глубину — на выбор любителям исторических метафор.

Цезарь, вернувшийся из Испании, станет тем катализатором, который начнет процесс затвердевания вязкой субстанции Республики в монолит Империи.

Но сразу же отбыть в Испанию не получается.

«Так как он не смог прийти к соглашению со своими кредиторами, с криком осаждавшими его и противодействовавшими его отъезду, он обратился за помощью к Крассу, самому богатому из римлян. Крассу нужны были сила и энергия Цезаря для борьбы против Помпея; поэтому он удовлетворил наиболее настойчивых и неумолимых кредиторов Цезаря и, дав поручительство на сумму в восемьсот тридцать талантов, предоставил Цезарю возможность отправиться в провинцию». [66]

Скандал в его семействе, да и суета вокруг должности претора, с которой Цезаря то снимали, то восстанавливали, как видим, испортили взаимоотношения с кредиторами. Хотя, казалось бы, очередное карьерное продвижение должно было их успокоить. Красс же либо оптимистично оценивал долговременные перспективы своего должника, либо же не имел другого выхода — Цезарь задолжал ему астрономическую сумму.

Прибыв в Испанию он начинает разбираться с восставшими племенами. Удвоив количество когорт и таким образом нарастив свои силы, он наводит порядок на подвластных территориях. А затем, не останавливаясь, громит еще несколько племен, которые до сих пор не подчинялись Риму, и выходит к берегам Внешнего моря, как тогда называли Атлантический океан.

Его сражения в северо-западной части Лузитании свидетельствуют о возросшем военном таланте Цезаря. Если раньше он действовал под командованием старшего по званию, то сейчас ему выпал шанс проверить свои силы и способности как полководца. Он успешно избегает ловушек и хитрыми маневрами громит войско лузитанцев. Его легионеры, которым он дал возможность обогатиться за счет добычи, настолько довольны, что провозглашают его императором. Здесь надо уточнить, что этот термин пока еще не означает привычного нам понятия, а всего лишь коллективное признание его военных заслуг. То есть теперь Цезарь мог потребовать после возвращения в Рим проведения триумфального шествия.

Как известно, Сенат разрешает ему триумф, правда, Аппиан считает, что Сенат дал добро, потому что Цезарь прислал ему много денег. Скорее всего, Аппиан добросовестно заблуждался — Лузитания была одной из беднейших провинций в Испании.

После военных побед он переходит к непосредственному управлению делами гражданскими и здесь тоже преуспевает. В первую очередь в болезненной для него самого области — взаимоотношениях должников и кредиторов. Кредиторы не давали продохнуть населению, из-за чего в прошлом законопослушные граждане становились разбойниками. Цезарь не понаслышке знал, какие неприятности могут причинить заимодавцы, и с понимаем отнесся к ситуации. Первым же своим постановлением он предписал, чтобы при выплате долгов из ежегодного дохода изымались в пользу кредитора лишь две трети, а треть оставалась должнику на жизнь.

Сам же он во время пребывания в Испании тоже неплохо пополнил свой кошелек, но не настолько, чтобы расплатиться с долгами.

Цезарь пытается также запретить человеческие жертвоприношения, распространенные в тех местах. Хотя сами римляне не так уж и давно сами приносили подобные жертвоприношения в особо опасные для Республики дни, тем не менее в провинциях они сурово преследовали такую практику. Скорее всего, гуманистические соображения здесь были ни при чем, да и гладиаторские поединки тоже гуманизмом не пахнут. Возможно, расчетливые римляне полагали, что такие жертвы богам или тем силам, которые они принимали за божественные, сделают аборигенов более сильными, чем они сами. Поражающая воображение кровожадность богов и титанов греческой и римской мифологий скрадывается в адаптированных изданиях для массовых читателей, но медленное прочтение таких эпических произведений, как «Илиада», «Одиссея» или «Энеида», открывает перед читателем Олимп не как обиталище благостных небожителей, а логовом банды упивающихся людскими страданиями демонов. Впрочем, это тема для другого повествования…

Итак, Цезарь хочет вернуться в Рим как можно скорее, он даже не стал дожидаться того, кто должен был сменить его на посту. Дело в том, что пришло время выборов в консулы, и Цезарь всерьез собрался вступить в борьбу за высший пост в Республике.

Тут весьма уместно вспомнить слова, которые приводит Плутарх в своих «Жизнеописаниях»:

«Рассказывают, что, когда Цезарь перевалил через Альпы и проезжал мимо бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его приятели спросили со смехом: «Неужели и здесь есть соревнование из-за должностей, споры о первенстве, раздоры среди знати?» — «Что касается меня, — ответил им Цезарь с полной серьезностью, — то я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме».

Воистину исторические слова! Произносил их Цезарь или нет, на самом деле не имеет значения. Главное, что выражение «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме» с тех пор неотделимы от Цезаря и стали девизом честолюбцев, авантюристов и успешных менеджеров со времен незапамятных до наших дней.

В 62 году до P. X. Помпей возвращается в Рим. Город в это время все еще живет громким скандалом из-за любовной авантюры Клодия. Кто-то, возможно, ожидал или опасался, что великий полководец, военные походы которого действительно могли сравниться с деяниями Александра Македонского, пойдет по стопам Суллы и силой оружия подчинит себе Сенат и народ римский. Но Помпей повел себя на удивление кротко и миролюбиво.