Герцогиня смерти. Агата Кристи. Биография - Ричард Хэк Страница 62

Потом, практически без передышки, она пишет “Пять поросят” [56], который выйдет в 1943 году. Этот роман (в той же газете) назовут “блистательным”. Под пятью поросятами (персонажи одного из столь любимых Агатой Кристи фольклорных детских стишков) подразумеваются пятеро подозреваемых. Расследование проводит месье Эркюль Пуаро. Эту книгу Агата посвятила Стивену Глэнвиллу, другу Макса.

С египтологом Британского музея Стивеном Глэнвиллом Макс познакомился в середине двадцатых годов. Он был моложе Агаты на двенадцать лет, умел быть по-детски трогательным, чем покорял решительно всех дам, с коими флиртовал неустанно. Его жену и двоих детей эвакуировали в Канаду, поэтому он был свободен и часто сопровождал Агату на всякие мероприятия. Агате, разлученной с Максом, было лестно и приятно мужское внимание. Она с удовольствием общалась с его другом: “Иногда он заезжал за мной в больницу и отвозил к себе домой в Хайгейт [57], чтобы вместе пообедать”.

Она ходила слушать его лекции и потом писала Максу, что у Стивена “очень приятный голос”. Агата пригласила его к себе на обед отметить выход книжки “Пять поросят”, они подняли бокалы перед фотопортретом Макса. Когда начались репетиции “Десяти негритят” (постановщиком пьесы была режиссер Ирен Хентсчел), не кто иной, как мистер Глэнвилл, сопровождал Агату на прогоны.

И на первом спектакле в “Театре Сент-Джеймс” семнадцатого ноября 1943 года он тоже был рядом.

“После была вечеринка в ресторане “Прюнье”, – докладывала Агата в письме Максу. – Копченая лососина, устрицы, горячий омар “термидор” и шоколадный мусс. Мы чувствовали себя, как девять покинутых негритят, ведь десятый их дружок теперь в Триполитании (или, может быть, в Каире?)”.

Отношения с Глэнвиллом исключительно приятельские, без налета романтической заинтересованности. И все же… в его восторгах по поводу вечера премьеры проскальзывает чересчур пристальное внимание и фамильярность. Это немного настораживает:

“Агата, дорогая. Вчерашний вечер был наполнен незабываемыми моментами. Общее впечатление – ПРАЗДНИК… Особенно меня порадовала возможность увидеть столько разных Агат. Агата-вся-на-нервах… Агата сияющая (в минуты триумфа)… и, наконец, Агата еще взволнованная, но умиротворенная и довольная. Последний вариант – самый восхитительный… ”

В обыденной жизни, разумеется, никакой умиротворенности и покоя не было. Наоборот, сплошное беспокойство. Она тосковала по Максу, сражалась за свои гонорары, старалась как можно скорее дописать книгу “К нулю” [58], которую нужно было отправить агенту, чтобы он “застолбил” место в издательском плане. И еще одно очень важное событие – Агата стала бабушкой.

Когда Розалинда обнаружила, что беременна, то долго скрывала новость от матери. Лишнее свидетельство того, что доверительности в их отношениях недоставало, хотя они были очень привязаны друг к другу Узнав о грядущем событии, Агата, естественно, разволновалась. И на радостях тут же потащила дочку в магазин за распашонками, пеленками и прочим детским приданым. Розалинда решила рожать в родильном отделении больницы, находившейся неподалеку от Эбни-Холла. На девятом месяце Агата отвезла ее к Москитику и снова занялась театральными делами, проводились уже последние – костюмные – репетиции.

Кстати сказать, поначалу пьеса “Десять негритят” шла на сцене театра “Уимблдон” (с сентября по ноябрь). То есть первая премьера состоялась там – двадцатого сентября.

Прямо во время спектакля ей принесли телеграмму от Москитика: Розалинда в больнице. Агата помчалась наутро в Чешир и прибыла туда, когда Розалинда и Хьюберт уже стали родителями. Итак, Мэтью Причард появился на свет двадцать первого сентября 1943 года.

Особняк в уэльском графстве Гламорган срочно экипировали для молодой мамы и ее сыночка, а пока Агата забрала их от Мэдж и поселила в лондонской квартире на Кэмпден-стрит, быстро приискав няню для внука. Однако готовить еду и убираться Агате приходилось самой. Готовить она любила, а вот собственноручно отмывать полы… Она жаловалась в письме Максу: “От соды и мыла кожа на руках стала шершавой, как наждак, на коленках ссадины, спину ломит”.

Семнадцатого января 1944 года вечером Агата находилась в репертуарном театре шотландского города Данди, где давали премьерный спектакль “Невидимый горизонт” по роману “Смерть на Ниле”. Она наблюдала за зрительным залом, “спрятавшись в глубине балкона”, публика принимала пьесу хорошо, тем не менее отыскать для нее театр в Лондоне не удалось, а в Данди ее вскоре сняли с репертуара.

Агата по-прежнему работала на износ. Однажды в выходные взялась за роман для Мэри Уэстмакотт под названием “Вдали весной” [59]. Сначала были написаны первая и последняя главы, а потом придумала остальные, по сути дела весь роман был сочинен за три (!) дня.

“Я очень боялась, что меня кто-нибудь отвлечет и я собьюсь. Поэтому, написав в пылу вдохновения первую главу, тут же принялась за последнюю, поскольку уже четко представляла себе финал: мне хотелось безотлагательно запечатлеть его на бумаге”, – вспоминала Кристи в “Автобиографии”. После финала она, словно исполняя некий обет, писала и писала остальные главы, а завершив труд, “рухнула на кровать. И если мне не изменяет память, проспала почти сутки. Затем встала и съела гигантский обед. А на следующий день даже смогла отправиться на работу в больницу”.

В отличие от сотворенного с молниеносной скоростью романа Мэри Уэстмакотт, очередной роман миссис Кристи, “Смерть приходит в конце”, продвигался чрезвычайно медленно. Это Стивен Глэнвилл уговорил ее написать детектив с героями из Древнего Египта. Она, на беду свою, согласилась. Стивен даже дерзнул оспорить придуманный Агатой финал, она и тут ему уступила. О чем потом сокрушалась.

“К сожалению, я тогда сдалась. Перечитывая книгу, и по сей день злюсь на себя за то, что не отстояла свой вариант, – призналась Агата. – Вообще-то я человек уступчивый, решительно во всем. Но никогда и никому не позволяла указывать, как и что мне писать”.

Идея “исторического” романа возникла после того, как Стивен, среди множества иных, принес монографию про письма жреца Ка (к тому же крупного землевладельца), обнаруженные в гробнице под Луксором.

Об этой, сорок четвертой по счету, книжке миссис Кристи Исаак Андерсон писал: “Агата Кристи порадовала нас хитроумной историей, достойной ее прежних шедевров, но помимо “ловушек” ей замечательно удались жители Древнего Египта. Они совсем не похожи на воскрешенные мумии, они абсолютно живые”.

Макс был далеко, за тысячи миль от дома, и всю свою нежность Агата теперь изливала на внука. Она часто наведывалась в Уэльс к дочери, в местечко Поллирэч. В первый раз приехала туда на Рождество, а потом навещала милых чад многие годы. Хьюберт служил во Франции, даже к сыну смог вырваться один-единственный раз, и Розалинда призывала на помощь мать, как бы ей ни хотелось быть самостоятельной.