Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию - Тимофей Сергейцев Страница 63

– проектный контроль государства над стратегическими отраслями экономики. Либерализация пространства для экономической самодеятельности и самоорганизации. Суверенизация экономики за счет импортозамещения, создания собственной финансовой системы, расширения традиционных рынков за счет роста населения и освоения территории. Восстановление трудовой морали. Свертывание пространства для финансовой ренты. Освобождение от налогов трудовых и хозяйственных (в том числе от аренды) доходов людей пенсионного возраста;

– возвращение государства в сферу кино, экранной культурной продукции вообще. Суверенизация рынка культурных продуктов. Зачистка исторических центров городов от рекламы в любом проявлении, оформление их как культурно-привлекательной среды;

– развитие военных технологий как основы расширяющейся зоны ответственности за безопасность на континенте. Обеспечение этими технологиями дружественных армий. Превращение военного призыва в современный учебно-воспитательный процесс, а также форму социальной поддержки.

Разумеется, это далеко не все…

* * *

Сегодня среди наших «квасных патриотов» и квазитрадиционалистов модно «сожалеть» о петровской модернизации, как и о советской сталинской модернизации и провозглашать необходимость возвращения назад «к истокам». Нужно как бы «отмотать пленку», сделать вид, что ничего этого не было.

Есть еще более радикальные призывы – вернуться в дохристианскую Русь. Такие заблуждения (это и есть мракобесие) ничего общего с подлинным консерватизмом и традиционализмом не имеют. Сожалеть о случившемся в истории или, что еще хуже, игнорировать историю, отказываться от нее – самая большая глупость, которую может позволить себе современный человек и общество.

Отказаться от петровской модернизации – значит отказаться от научно-инженерного мышления, отказаться от конкурентоспособности в современном мире. Отказаться от советского проекта – значит отказаться от того (прежде всего от небывалого в истории человечества уровня равенства), что позволило России впервые в своей истории стать одной из двух ведущих мировых держав.

История есть ресурс. Ресурс нашего мышления, а значит, и деятельности. Ресурс для нашего проектирования. Подлинный консерватизм как метод социального проектирования содержит в себе два принципиальных требования к социокультурным проектам: 1) обращаться за культурными прототипами на максимально доступную глубину исторического прошлого и 2) рассматривать историю как процесс целостный и непрерывный, из которого ничего нельзя изъять или игнорировать.

Тимофей Сергейцев

Грядущий экономический порядок потребует деятельностной нормировки потребления, труда, времени, жизни. Для деятельности нормы и образцы – это основа ее существования, воспроизводства. Грядущая политэкономия потребует не только социальной инженерии, но прежде всего культурной.

Краткий курс популярной политэкономии, специально разработанный для нас в США и Англии взамен марксистского, гласит: больше демократии и рынка = больше богатства и процветания. Страна не уточняется. Мы верим. У нас созданы специальные институты для поддержания этой веры – такие как Высшая школа экономики. Политэкономический дискурс главных СМИ ведет нас к тем же пропагандистским выводам. В этом нет ничего нового – только дизайн. Все то же, что и в лозунгах о свободной торговле, поднятых на знамена английского политического влияния Иеремией Бентамом и Ко.

Во всем многообразии этих утверждений нет государства – и не должно быть, поскольку его роль согласно этим представлениям в собственно экономических и политических (да, именно так) процессах должна быть в пределе сведена к нулю. Главную роль играет общество. То есть потенциально все люди, а актуально – успешные. Фактически справедливо само по себе (у протестантских основоположников капитализма вообще предопределено избранностью каждого успешного), если формальные права есть у всех.

Успешность государств в этой логике прямо вытекает из успешности обществ, а та, в свою очередь, – из успешности людей. Раньше пошел правильным путем – получил справедливое преимущество. Чем позже встанешь на правильный путь – тем больше потеряешь. Без обид.

Нобелевский лауреат 1993 года по экономике Дуглас Норт вместе с Уоллисом и Вайнгастом поведал миру «научную» истину, что наиболее богаты те народы и страны, государства которых наиболее открыты для участия в них общества и даже составляют особый немногочисленный тип государств т. н. «открытого доступа», где доступ к любым организациям, составляющим базу государства, не зависит от личных отношений и знакомства конкретных людей. Не то что у нас, бедных «естественных» государств, где, конечно, все от этих самых личных отношений и знакомств как раз зависит. А в США, конечно, нет. («Насилие и социальные порядки. Концептуальные рамки для интерпретации письменной истории человечества». Издательство Института Гайдара, М., 2011)

Трудно удержаться и не процитировать развернуто характеристику, данную Марксом всей этой многообразной «политэкономии» – от популярных пропагандистских лозунгов до глубокомысленной «научной» базы:

«Замечу раз и навсегда, что под классической политической экономией я понимаю всю политическую экономию, начиная с В. Петти, которая исследует внутренние зависимости буржуазных отношений производства. В противоположность ей вульгарная экономия толчется лишь в области внешних кажущихся зависимостей, все снова и снова пережевывает материал, давно уже переработанный научной политической экономией, с целью дать приемлемое для буржуазии толкование, так сказать, наиболее грубых явлений экономической жизни и приспособить их к домашнему обиходу буржуа. В остальном она ограничивается тем, что педантски систематизирует затасканные и самодовольные представления буржуазных деятелей производства об их собственном мире как лучшем из миров и объявляет эти представления вечными истинами» («Капитал», т. I, гл. 1-я «Товар», сноска 32-я, ГИПЛ, М., 1953).

Что ж, мы забыли Маркса из-за того, что исторически длительное время – четыре поколения – жили вне того буржуазного общества, анатомию которого он разъяснил. Теперь, когда оно возвращается (и мы предпринимаем чисто русские усилия, ломая и доламывая весь порядок своей жизни, считая, что возвращаем это общество недостаточно быстро), – возвращается и старик Маркс.

Маркс не построил проекта политэкономии социализма (о чем ниже), это было наше дело, но мы его пока не сделали. Зато с капитализмом он разобрался полностью и окончательно, а чего не сделал он – в общем, сделали марксиды.

То, что ограбление слабого до того минимума экономических благ, который он в состоянии по разным причинам фактически удержать, есть принцип всех времен экономической деятельности, – неспецифический вывод, который сделал Маркс. А вот то, что капитализм изобрел способы «обезжиривания» всех трудящихся по найму с помощью эксплуатации рабочей силы, целых народов «недоразвитых» стран – с помощью свободной торговли промышленными товарами (которые должны быть сверхдешевы из-за массовой технологии производства, но они сверхдороги из-за цели извлечения сверхприбыли), – вот это уже из области собственно марксистского анализа. Нет более жесткого метода принуждения к труду, нежели экономический. Нам придется об этом вспомнить.