Деникин - Георгий Ипполитов Страница 64

Алексеев — человек рабочий, сурово воспитанный трудной жизнью бедняка, мягкий по выражению чувств своих, но твердый в основании своих корней… Человек, которого нельзя представить ни в какой другой обстановке, практик военного дела, которое знает от юнкерского ранца до руководства крупными строевыми частями; очень доступный каждому… товарищ всех подчиненных, неспособный к интригам…

Алексеев глубоко религиозен. Он всегда истово крестится перед едой и после… Отсюда же у него неспособность всегда предвидеть чужую подлость. Он готов в каждом видеть хорошее…

…Корнет H. М. Алексеев [41] имел разговор с Пустовойтенко… Пустовойтенко убеждал молодого человека выйти из строя, чтобы успокоить отца, который нервничает и тем иногда, может быть, портит дело государственной важности. Он все выслушал, очень достойно заявил, что из строя не уйдет, и вчера же отправился в свой полк…»

После взятия крепости Перемышль, с 17 марта 1915 года, Алексеев — главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта. Ему пришлось пережить все беды «года великого отступления». 4 августа того же года произошло разделение фронтов на Северный и Западный.

Несмотря на то что за плечами генерала Алексеева была и строевая служба, и преподавательская деятельность, и командные должности самых высоких рангов, настоящим его призванием стала все-таки штабная работа. Именно в ней в полной мере смогли проявиться присущие ему трудолюбие, тщательность и склонность к аналитическому мышлению. Сослуживец В. Н. Егорьев, будущий советский военачальник, вспоминал:

«Это был офицер, способный работать, ни сходя с места весь день, человек с изумительной памятью, позволявшей ему находить любую бумагу, человек, умевший одновременно диктовать разные вещи двум машинисткам, неутомимо писавший красивым бисерным почерком, вечно ровный в характере и благожелательный ко всем, в том числе и к писарям».

Именно данные качества способствовали в значительной степени тому, чтобы Михаил Васильевич занял с 23 августа 1915 года должность начальника штаба верховного главнокомандующего, в которую скоро себя назначил Николай II. Таким образом, генерал Алексеев оказался де-факто руководителем российских вооруженных сил. За короткое время он получает ордена Белого Орла, Владимира и генерал-адъютантство.

В ноябре 1916 года генерал Алексеев вынужден уехать в Севастополь на лечение. В Морское собрание, где он разместился, подан прямой провод из ставки. Здесь случилось довольно интересное событие. На аудиенцию к нему прибыли представители некоторых думских и общественных кругов, которые совершенно откровенно заявили, что назревает переворот. Хотя в беседе с ними генерал указал на недопустимость каких бы то ни было потрясений основ государственности во время войны, тем не менее не донес о заговоре государю, как того, казалось бы, требовал долг присяги.

В судьбоносные часы февраля 1917 года при опросе командующих фронтов об участи Николая II генерал Алексеев высказался за незамедлительное отречение царя от престола и предпринял для этого все возможное. Император пережил это чрезвычайно болезненно, вполне справедливо приняв за измену.

После падения династии Романовых Алексеев — верховный главнокомандующий. Но 21 мая 1917 года его сместили, ушел в отставку и Гучков, вместо него военным министром теперь — Керенский. Обязанности главковерха принимает генерал Алексей Алексеевич Брусилов. Михаил Васильевич простится с войсками трогательными словами в своем последнем приказе:

«Почти три года вместе с вами я шел по тернистому пути русской армии. Переживал светлой радостью ваши славные подвиги. Болел душой в тяжкие дни наших неудач. Но шел с твердой верой в Промысел Божий, в призвание русского народа и в доблесть русского воина.

И теперь, когда дрогнули устои военной мощи, я храню ту же веру. Без нее не стоило бы жить.

Низкий поклон вам, мои боевые соратники. Всем, кто честно исполнил свой долг. Всем, в ком бьется сердце любовью к Родине. Всем, кто в дни народной смуты сохранил решимость не давать на растерзание родную землю.

Низкий поклон от старого солдата и бывшего вашего Главнокомандующего.

Не поминайте лихом.

Генерал Алексеев».

Алексеев уедет в Смоленск, хотя и будет числиться в должности военного советника Временного правительства. В Смоленске старый генерал (старый не по возрасту, а по усталости и болезням) проживал на Верхне-Пятницкой улице в доме Пастухова. Там же он приступил к созданию «Алексеевской организации». Это уже то, что называют контрреволюцией…

Вот с какой уникальной личностью служит бок о бок в ставке Антон Иванович.

Однако должность начальника штаба главковерха все больше начинала тяготить Деникина. Вслед за отставкой генерала Алексеева он принимает решение уйти из ставки. Такая возможность представилась в реальности.

Новый верховный главнокомандующий А. А. Брусилов оставил нам интересные воспоминания о первой встрече с Антоном Ивановичем.

Встретив нового главковерха на вокзале, Деникин здесь же попросил дать ему какую-либо армию, так как обширная стратегическая и особенно канцелярская работа для него не под силу. Брусилов согласился. Вскоре открылись вакансии главкома армиями Северного и главкома армиями Западного фронтов. Деникина больше устраивал Западный фронт. По его мнению, на Северном фронте обстановка хотя и была трудной, но дела мало, на Западном же фронте открывалось широкое поле деятельности, можно с успехом развивать боевые операции.

Генерал Брусилов, памятуя, что Деникин, «отличный боевой генерал и при отсутствии соперников на своем фронте не будет иметь случая применять дурные черты своего характера на деле», дал добро. По утверждению Брусилова, Деникин в прежде занимаемой должности чувствовал себя неуютно:

«Более неподходящего человека к занятию этой должности, конечно, надо было найти, и кто рекомендовал его на эту должность — понять не могу».

Другую версию излагает в «Очерках русской смуты» Деникин.

Он вспоминает, что ставка встретила нового главковерха необычайно сухо и холодно, так как Брусилову не могли простить революционно-демократических взглядов. И Деникин не мог в силу внутренних убеждений работать с Брусиловым. Поэтому Антона Ивановича удивил тот диалог, который произошел между ним и новым главковерхом: