Войны Суздальской Руси - Михаил Елисеев Страница 64

Противостояние продолжалось две недели. Иногда на льду происходили стычки дозорных, частенько лучники метали друг в друга стрелы, но дальше этого дело не шло. Боевой дух в полках Всеволода был необычайно высок, ратники так и рвались в бой. Княжеские мужи неоднократно наседали на Всеволода Юрьевича, требовали, чтобы он повел рать в сражение: «Дружина же Всеволожа хотяхутъ крепко ехати на Святослава. Всеволод благосердъ сый, не хотя крове прольяти не еха на нь» (Лаврентьевская летопись).

Однозначно, что владимирский князь отказывался в данной ситуации вступать в битву не из великого человеколюбия. Просто он прекрасно себя чувствовал на неприступной позиции и не видел смысла подвергать войска неоправданному риску. Время сейчас работало на него, и князь не видел смысла пока что-либо менять. К тому же Всеволод надеялся, что ему удастся спровоцировать Святослава на битву и повторить историю на Колокше. Он был мастер на такие дела и в этот раз действовал так же тонко и хитро. Правда, и Святослав Всеволодович был не Глеб Рязанский.

В этот раз решили тоже начать с обоза. Ночью дружины рязанских князей тайно перешли на другой берег Влены и обойдя вражеский лагерь, неожиданно напали на обозы Святослава. Рязанцы учинили там настоящий погром, находившихся в обозе ратников потоптали конями, иссекли мечами, а остальных повязали и погнали в плен. В разгар побоища явился со своим полком Всеволод Курский, а затем подоспел и сам Святослав. Бой вспыхнул с новой силой, уже наступал рассвет, когда в плен угодил рязанский воевода Ивор Мирославич. Видя, что ситуация стала складываться не в их пользу, рязанцы, отбиваясь от наседавшего врага, стали уходить за реку. Их не преследовали, потому что Святослав самым строжайшим образом запретил переходить Влену. Он прекрасно понял, на что рассчитывал Всеволод, затевая этот ночной рейд. Спровоцировать Ольговичей на сражение, заманить на свой берег, а затем разгромить, опираясь на свои неприступные позиции, — вот чего хотел владимирский князь. Но с другой стороны, Святослав осознал очень неприятную для себя истину — суздальцы в бой вступать не будут, они просто будут ждать, когда он перейдет реку.

Но Святослав не хотел вступать в бой на невыгодной позиции! Однако приближалась весна, и была большая вероятность того, что войско южнорусских князей просто потопнет здешних хлябях и трясинах. Или же вымрет с голоду, поскольку из-за распутицы будет невозможно подвести припасы. От отчаяния Святослав отправил к Всеволоду своего попа, и тот передал владимирскому князю слова: «Тебе меня недалеко искать, отступи только от реки и дай мне свободный переход, я неумедлю к тебе придти. Если не хочешь меня пропустить, то я тебе даю свободу и отступлю далее, пока ты совсем не перейдешь. Тогда увидим, кого Бог оправдает» (В.Н. Татищев). Но Всеволода подобные игры в благородство совершенно не интересовали, он уже почуял запах победы и действовал соответственно, решив довести дело до логического конца. Посланцев Святослава он отправил под стражей во Владимир, а своему киевскому князю ничего не ответил. Святослав Всеволодович ярился и неистовствовал, но ничего поделать не мог.

В течение нескольких дней черниговские гридни и половцы прощупывали вражескую оборону, надеясь найти в ней слабое место, но везде были отбиты. С крутых откосов суздальские лучники безнаказанно расстреливали неприятеля, сами при этом оставаясь неуязвимыми. Окончательно осознав, что шансов у него никаких нет, и видя, что вот-вот наступит оттепель, Святослав велел отступать. Последняя попытка южнорусских князей подчинить себе Северо-Восточную Русь потерпела крах.

* * *

Святослав Всеволодович был в бешенстве. Все его усилия по организации этого похода оказались тщетными. Огромные средства, которые он вложил в подготовку к войне, были потрачены зря. Престиж среди князей был подорван. Войска Святослава медленно потянулись в сторону Дмитрова, они уходили, так и не скрестив по-настоящему оружие с врагом. Но Всеволод подготовил им ещё один сюрприз. Вызвав к себе наиболее опытных воевод, он велел им брать отряды легкой конницы и атаковать обозы Святослава. Но в бой с превосходящими силами противника не вступать и убегающих врагов не преследовать. В результате подобных действий Святослав Всеволодович лишился практически всего обоза, и это окончательно вывело обычно сдержанного князя из себя. Желая насолить лично Всеволоду, он велел спалить город Дмитров, который был основан Юрием Долгоруким в 1154 году и назван в честь сына Всеволода, в крещении Дмитрия. На большее Святослав оказался неспособен и, выйдя из Суздальской земли, большую часть войск, включая половцев, под командованием Всеволода Курского и сына Олега отправил в Чернигов. А с остальными ратниками и сыном Владимиром ушел в Новгород.

* * *

Пожалуй, единственным, кто хоть что-то получил от этого похода, был Ярополк Ростиславич, поскольку Святослав пристроил его князем в Торжке. Ярополк сразу же занялся вредительством, начав делать набеги вдоль Волги на земли Всеволода. Такая наглость не могла остаться безнаказанной, и в 1182 году огромная княжеская рать, куда входили полки рязанских и муромских князей, в очередной раз осадила Торжок. Верный своей тактике, владимирский князь не бросил сразу свои войска на приступ, а стал брать город измором. Осада длилась пять недель, и за это время в Торжке закончились все запасы продовольствия. Люди ели конину, но и она вскоре подошла к концу. И тогда доведенные до отчаяния жители схватили Ярополка, заковали в железо и выдали Всеволоду. Тем не менее город был опять сожжен, а его население выведено на земли Владимиро-Суздальского княжества. Впрочем, согласно Лаврентьевской летописи, вскоре по приказу Всеволода всех жителей вернули обратно.

Через малое время новгородцы выгнали из города Владимира Святославича, и тот ушел к отцу в Киев, поскольку Святослав сумел вернуть себе великое княжение. После этого вечевики замирились с сыном Долгорукого и просили о том, чтобы он дал им князя. И тогда на берега Волхова отправился Ярослав Владимирович, свояк Всеволода.

Что же касается личных отношений между Святославом Всеволодовичем и его недавним врагом, то они неожиданно наладились. Владимирский князь после своей победы сделал широкий жест. Он освободил Глеба Святославича из темницы, где тот сидел после пленения в Коломне, и с честью отпустил к отцу в Киев. Казалось, что все вернулось на свои места. Но так только казалось. Наиболее дальновидные люди понимали, что возвращаются времена Андрея Боголюбского и на северо-востоке Руси появилась такая страшная и грозная сила, что противостоять ей вряд ли кто сумеет. Наступали новые времена.

Великий князь Всеволод! Не помыслишь ли ты прилететь издалека, отцовский золотой престол поберечь? Ты ведь можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шлемами вычерпать.

Пока во Владимиро-Суздальской земле гремели междоусобные войны, а владимирский князь Всеволод выяснял отношения сначала с племянниками, потом с Глебом Рязанским и, наконец, со Святославом Всеволодовичем, резко обострилась ситуация на восточных границах Руси. Волжские болгары предпочитали с Русью торговать, а не воевать, но иногда им приходилось отстаивать свои интересы с мечом в руке. Так случилось и на этот раз. Воспользовавшись замятней в Северо-Восточной Руси и временным ослаблением центральной власти, в регионе резко активизировались различные преступные элементы. Разбойники и тати в большом количестве подались на Волгу и начали громить караваны болгарских купцов. Это стало настоящим бедствием для волжской торговли, поскольку грабители в буквальном смысле слова не давали прохода купеческим судам. Дошло до того, что разбойничьи шайки стали высаживаться на берег и грабить болгарские села и деревни. Волжские болгары дважды посылали к Всеволоду послов, чтобы унял лиходеев, но владимирский князь довольно вяло реагировал на эти просьбы, не до того ему было. Сначала говорил, что разбойничают муромцы и рязанцы, а он к ним никакого отношения не имеет. Затем все же велел выловить татей в своих владениях, но дружинников на Волгу для борьбы с разбойниками посылать не стал, воины ему были нужны для других дел.